едшие годы, казалось, неотделимо и прочно сросшейся с ним, - ещё утром мне это казалось весьма важным, но теперь, когда завтра, едва начнёт светать, мы с тобой отправился в смертельно опасное путешествие, я предпочел бы поговорить совсем на другие темы. Владислас открыл было рот для того чтобы возразить, но Иеремия предостерегающе поднял руку: - Знаю, знаю, ты считаешь, что это совершенно не опасно и тебе ничего не угрожает, тем более что мы с тобой это уже с десяток раз, не меньше, проделывали. Однако, веришь ты или нет, есть такая штука как везение и порой она может подводить. И тогда тот, кто имел все шансы для того чтобы одержать победу, необъяснимо терпит поражение. - К чему ты клонишь, дружище?- немного напрягся Владислас. - Я завёл этот разговор для того, чтобы ты понимал, что везение твоё давно уже вышло за рамки любых статистических погрешностей средней удачливости. Иными словами можно сказать, что твой случай просто уникален. К примеру меня , окажись я на твоём месте, давно уже убили бы. И я не исключаю такого варианта, что я вообще ни разу не выжил, попади я в любую их тех передряг, из которых ты выходил с невероятной лёгкостью, так словно это вообще не требовало сколько-нибудь значительных сил. И поэтому, я говорю тебе, как настоящему другу: - будь осторожен! - Ладно, приму к сведению, - отмахнулся ратник, - ты лучше послушай, Ерёма, какая сегодня со мной история приключилась возле заброшенного святилища. И Владислас подробно рассказал о событиях сегодняшнего утра. 2.3 - Весьма любопытно, - изрек Иеремия после того как друг закончил свою историю, - а ты знаешь, что в этом храме раньше верили в единого бога и, также как и мы, во множество святых? - А что случилось с богом? - Я думаю, что ничего хорошего, раз он оставил свою паству. - Должно быть, портрет того мужчины, что весит над входом - это и есть их Бог? - Думаю так оно и есть. Это святилище называлось храмом Преображения Господня, или Преображенский Храм. - Странное название, - задумался Владислас, - это что же получается - бог каким-то образом разительно преобразился? Как-то трансформировался, мутировал что ли? - Да кто же сейчас об этом может сказать точно, после стольких лет, - пожал плечами Иеремия, - ясно одно - событие это было знаковым, раз уж даже храм в честь этого отгрохали. Между прочим, религия, которой поклонялись в этом храме древние, называлась христианство. А может и крестьянство... - То есть, получается, в неё, как минимум, верили крестьяне? -осенило Владисласа. - Есть такая старая поговорка: что крестьяне, то и обезьяне. Уж не связана эта религия с обезьяноподобными нео? - Никогда не рассматривал такую возможность, - вдруг задумался Иеремия, - но вот в одном я уверен на все сто процентов - как бы ты сейчас не противился, но обряд перекрещивания в твоей, Владислас, религии, которой ты сейчас поклоняешься, заимствован из христианства. Владислас раздраженно махнул рукой, давая понять, что вопрос его веры - тема весьма скользкая. Но молодой книжник и не думал униматься. - В старину крестились не гирей, тем самым демонстрируя силу веры, а всего лишь собрав пальцы в горсть. Большинство крестилось тремя персами, но были и те, кто делал это только двумя - указательным и большим. Таких верующих называли староверами или раскольниками. Для того чтобы поменять ход разговора со скользкой темы Владислас поинтересовался: - А где жил их Бог? - Если судить по той небольшой молитве, что осталась нам от предков, то жил он на небесах. А знаешь ли, друг Владислас, что наши пращуры научились хранить и записывать информацию в облаках?! - оживился Иеремия, обнаружив новую тему для разговора. - Да разве ж такое возможно, - искренне удивился Владислас.-намалевать что-то на облаке?! Или за ненадобностью стереть. Может быть они так случайно и своего бога стёрли?.... Оба друга молча посмотрели в серую непроглядную хмарь, которая висела над их головами. Ходило поверье, что раньше, до большой войны небо было голубое и высокое, а облака белые. Многочисленные фотопортреты и картины доказывали это, но сейчас, как и несколько десятилетий после войны, небесами правила серость. Должно быть, древние действительно что-то повредили в небесах и самолично прогнали своего бога, и он оставил их. Навсегда. 2.4 Блуждающее поле смерти накрыло древние руины и те занялись пожаром, своим адским пламенем рассеивая вокруг себя мрак на многие сотни метров вокруг. Глядя на всполохи далёкого пожарища, книжник произнёс: - Давеча прочёл в древнем фолианте, обозначенным как юмор, такие вот строчки: Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Передо мной явилась ты - Москва, спалённая пожаром, Как гений чистой красоты! - Вот и дошутились, юмористы, - невесело молвил Владислас, - А кто написал? - Лермонтов и Пушкин. Оба этих поэта погибли на дуэли. - Уж ни за этот ли стишок? Книжник пожал плечами. Ратник представил себе, как расходятся в разные стороны два древних поэта, не поделивших злополучное стихотворение. Вот они останавливаются, поворачиваются друг к другу, вскидывают мушкеты. Два выстрела сливаются в один и оба поэта падают в белый снег замертво. Владислас махнул рукой, словно рассеивая ведение. - Нет, за этот стих они точно стреляться бы не стали. Да ни один русский человек не будет такой ерундой заниматься. А вот из-за женщины - совсем другое дело! Иеремия помрачнел, а затем согласно кивнул. - Да - ради женщины, а тем более любимой, мы готовы пойти на многое, если не на всё. 2.5 Друзья уверенно двигались по предрассветным Люберцам. Не смотря на то, что во многих местах бушевали пожары в этом районе их не было никогда. Даже в те давние военные годы. Вот это-то и настораживало. Особняком среди всех этих древностей стоял огромный торговый центр. Именно это здание друзья старательно огибали. В просторном многоэтажном здании, занимавшем сотни квадратных метров, притаилась странная аномалия. С одной стороны - вроде бы и не смертельная, но, тем не менее, почти никому, кто по собственной воле решился туда войти, выбраться наружу так и не удалось. Владислас уже давно для себя решил - уж если он когда-нибудь туда и зайдет, то причина будет весьма весомая. А до тех пор их близкое знакомство будет отложено на неопределённый срок. 2.6 Ночная непроглядная мгла сменилась утренней хмарью. Владисласу и Иеремии пришлось встать загодя для того чтобы своевременно прийти к укромному местечку близ Томилинских дебрей. Это было, как говориться, проверенное место - ни лишних глаз, ни лишних ушей. Дуэлянтов здесь полегло не меряно. Друзья прибыли раньше своих оппонентов, и это не смотря на то, что Владислас был на все сто процентов уверен в том, что они прибудут в карете, запряженной фенакодусами. В ожидании кареты Владислас и Иеремия присели на рухнувшую бетонную опору - мясорубка войны, непогода и время ослабили конструкцию и та буквально рассыпалась в пыль. - Совсем недавно я нашёл в одной из книги информацию, о том, что до великой все опустошающей войны люди были бессмертны. - Да быть такого не может! - взвился ратник. - Ещё как может. Только для этого нужно было за-сей-фи-ца, - по слогам выговорил незнакомое слово книжник, - погружаясь в рискованные, а порой даже стопроцентно смертельные ситуации, человек мог погибнуть десятки раз, но вновь вернуться к точке воскрешения, что бы это не значило. - А что же они, люди прошлого, не ожили после большой войны. - Так потому и не воскресли, что не успели вовремя за сейфится. Может ночь была, и они спали. А может быть они могли сделать этот сэйф только на облаке, а того в тот раз не оказалось. Книжник неопределённо пожал плечами - люди из далёкого прошлого оставили после себя множество загадок, на которые теперь вряд ли найдётся достоверный ответ. Повсюду одни лишь догадки, предположения и теории. - Гляди-ка, едут! - кивнул в сторону приближающегося экипажа Владислас, тем самым обрывая все разговоры. Из повозки выбрались обидчик и его секундант, естественно, так же принадлежавший к компании мажоров. - Помни о подставе, Погранец! - в последний раз шёпотом предупредил Иеремия. - Да всё я помню, - отмахнулся Владислас, - только и ты держись в сторонке - мало ли. А вдруг ещё и тебя случайно зацепят? Секундант купчины вытащил коробку с мушкетами. Купец торопливо сгрёб одно из двух предложенных орудий. Владислас взял оставшееся. Он даже не удосужился как следует рассмотреть оружие, пренебрежительно взяв его за ствол. - А теперь, господа, можете разойтись на пятнадцать шагов. Владислас будничной протопал эти полтора десятка шагов, словно это была обычная, повседневная ходьба, а не, быть может, его последние шаги в этой жизни, по-прежнему сжимая мушкет, за ствол. Противник, тем временем остановился, развернулся и начал поднимать ствол. Владислас метнул мушкет без длинного замаха, и, тем не менее, орудие со свистом рассекло воздух и мощной латунной рукоятью раскроило череп обидчика. Судорога, которая свела умирающее тело купца, заставила того нажать на курок. В снопе огня наружу из ствола вырвалась шрапнель из стальной проволоки. Заряд угодил в секунданта - мажора, превратив того от головы до ног в кусок истерзанного мяса. - Глянь-ка, как его разворотило. Двойной заряд картечи, - присвистнул Иеремия, осматривая ужасающие последствия выстрела, - это тебе не выстрел пулей - промах практически исключён! - А я и так по весу определил, что мой мушкет пустой, - сообщил Владислас, а затем добавил, - Ну, здесь нам больше делать не