рался повернуть в одно из ответвлений, как навстречу мне выбежала вторая группа преследователей. Твою ж мать – в клещи взяли! Первый удар пришелся прямой ногой по лицу первого бегущего, наверное, потом отпечаток рифленой подошвы моего берца будет, второй – кулаком по лицу того, что первым меня увидел, а вот третьего, увы, не было, подоспевшие «загонщики» сбили меня с ног и стали метелить ногами. - Стоять! – Властный голос раздался где-то под потолком и бойцы отступили от меня, лежащего на полу в позе эмбриона, на шаг. В образовавшийся, вокруг моей персоны, круг шагнул широченный мужик, с седым ежиком волос на голове, правую щеку маркитанта пересекал неаккуратный шрам, на его лице отражалась искренняя ненависть. Рыча, маркитант подошел ко мне, рывком поднял меня за шиворот многострадального камуфляжа на ноги (не смотря на то, что во мне без малого девяносто килограмм веса!) и, глядя сверху вниз прямо в глаза, проревел: «Ты, гнида, сгниешь в тоннелях, дерьмо свое жрать будешь, за парней, которых ты убил!» А в завершение речи, двинул мне со всей дури кулаком в «солнышко», словно поставил жирную точку. Ощущения были такие, будто в меня кувалда врезалась. Хорошо еще, что на выдохе попал, а то убил бы, но мне хватило – я в который раз упал на бетон, не в силах вдохнуть, словно выброшенная на берег рыба. - Утащите эту шкуру в каземат! – Бросил напоследок широкоплечий и скрылся в одном из ответвлений. Меня, хрипло дышащего и отбитого, куда-то поволокли. Минут через пять, маркитанты притащили мое тело в какую-то тесную коморку, я в ней даже лечь в полный рост не смог, зато дверь сюда была очень добротная, наверное, даже гранатометом ее не вынести. Убедившись в том, что отсюда мне не слинять, я принялся оценивать ущерб. Вроде бы, ребра целы, ничего не сломано, лишь синяки останутся. Нормально, жить можно! Так, а что мне делать, не буду же я всю жизнь горбатиться на этих торгашей! Ладно, потом разберусь, как возможность будет. Сидел я уже около получаса, в каземате было очень неудобно – ноги затекли, спина тоже. Даже не подремаешь в такой коморке. Когда я уже подумал, что обо мне забыли, дверь открылась, и мне в лицо уставился ствол незнакомого автомата. - На выход, ссука! – Прошипел незнакомец в черном защитном костюме и такого же цвета шлеме. Так захотелось ему вмазать, чтобы закрыть его паршивый рот, но пришлось пересилить себя и повиноваться. Страж держался от меня на почтительном расстоянии, видать, наслышан о том, что я натворил. Я невольно улыбнулся – бойтесь, падлы, бойтесь. Тем временем мы подошли к грузовому лифту, ведущему на нижние этажи, там, наверное, и велись работы. Как же я был удивлен, когда в лифт не зашел мой конвоир. «О-о-о! – Думаю. – Сейчас, пока этот древний лифт на минус третий этаж спустится, я слинять успею!» Не успела эта мысль прокрутиться в моей голове, как лифт камнем рухнул вниз, я даже равновесие потерял. Свободный полет длился доли секунды, но я успел попрощаться с жизнью. Ожидавшегося удара, не было, но из-за резкой остановки остатки тушенки выплеснулись на пол лифта. Встретившие меня маркитанты в голос расхохотались. Закончив опустошать желудок, я поднялся на ноги, сплюнул вязкую слюну, утер губы рукавом и сделал шаг вперед. Маркитанты сразу же перестали ржать, шагнули назад и ощетинились стволами. - Вы еще ответите, ублюдки. – Прорычал я, наверное, картина была жуткая, скорее всего, даже глаза яростным огнем вспыхнули, раз они дрогнули. - Шагай туда. – Неуверенно сказал один из них, указывая, дорогу стволом автомата. Я широким шагом пошел в том направлении. Лифт выходил в огромный зал, заставленный законсервированными джипами темно-зеленого цвета с коричневыми разводами, такой же раскраски были камуфляжи маркитантов. А бункер у нас в Крепости был совсем не такой – там большую часть занимал жилой сектор, а тут видно, основа была, на другое. Дальше зал сменялся коридором, явно выкопанным позднее – стены не такие ровные как в зале, заставленном автомобилями. Коридор вновь сменился огромным залом, правда, пока еще не забетонированным, потолок не падал лишь потому, что его подпирали высокие деревянные столбы (правда, кривые, но не сильно, эти еще ровные для живых деревьев, других то у нас, увы, не водится), из него было много выходов и в один из них меня повел маркитант – остальные остались в зале. Через несколько поворотов мы уперлись в тупик, в котором горбатились с десяток бродяг с кирками. Мне вручили кирку, ввели в курс дела и отправили долбить затвердевшую землю, а маркитант удалился обратно в зал. В организации работы все было просто как дважды два – маркитанты ставили на стене метку и уходили, работники должны были за два часа продолбить ровно два метра грунта и подпереть потолок деревянными сваями из все тех же стволов живых деревьев. Если же работа не была выполнена, то рабов наказывали – лупили по спине палками, а потом, побитых, вновь отправляли на работы, поэтому работали тут с особым энтузиазмом. У меня же не было никакого желания долбить грунт, и я стоял возле стены, думая о побеге. Бродяги бросали на меня злые взгляды, но ничего не говорили. Вскоре, один все же подошел ко мне и, не глядя в глаза, сказал: - Уважаемый, хм, не могли бы вы нам помочь, если мы не выполним план, нас же всех высекут! Я взглянул на него, и этого хватило – наверное, взгляд был очень красноречив, раз бродяга попятился, извиняясь, и смешался с остальными рабами. В голову, наконец, пришла одна мыслишка, но для ее выполнения мне пришлось взять в руки кирку и создать видимость работы. Мои выводы оказались верны и вскоре послышался звук тяжелых шагов. - Работайте, свиньи! – Сказал маркитант. Нас разделяло около двух метров, надо пользоваться моментом – замах киркой окончился рывком. Мое орудие труда плашмя врезалась в голову незадавшегося вертухая (от стариков это слово слышал). Он отлетел к стене, повторно ударился головой и сполз на пол. Рабы столпились в углу и испуганно уставились на меня. - Работайте, не отвлекайтесь. – Спокойно сказал я. Бродяги подорвались и с еще большим рвением стали долбить грунт, лишь изредка поглядывая на меня, а я тем временем снял с маркитанта его тяжелый костюм. Оказалось, что после ударов по голове торгаш вырубился навсегда, то есть, умер. Так даже лучше, не придется беззащитного добивать. Костюм был не очень удобным, поворачиваться в нем очень тяжело, хотя, это, наверное, потому, что он мне мал, все-таки покрупнее этого трупака буду. Зато жизненно важные органы защищены кевлавровыми пластинами. Автомат тоже оказался неудобным – магазин крепился позади ручки. Вроде, про него наставники рассказывали – то ли «Молния», то ли «Гром»… А, вспомнил «Гроза»! Так, предохранитель нашел – уже хорошо. Теперь можно и горы покорять, а точнее – валить из этого гнилого местечка. Мой план был полной авантюрой, маркитанты могли по голосу узнать во мне беглого раба, да и ростом я был немного повыше убитого, но другого плана не было, пришлось довольствоваться этим. Расчет был на невнимательность торгашей, из-за долгой и унылой работы «пастухами» - в общем, дело было за моим везением. Трое маркитантов сидели на земле треугольником и резались в карты (где они их откопали?), оружие и шлемы, при этом, лежали у их ног. - Ну, что там работнички, Дэн? Не сбежали? – Спросил один из сидящих. В голову ничего не пришло лучше, чем молча махнуть рукой. Спросившего маркитанта, похоже, мой жест удовлетворил – он хмыкнул и вновь уставился в карты. Стрелять было нельзя – по-любому, на этаже еще кто-то есть, поэтому надо сохранять тишину. Моя правая нога, обутая в тяжелый берц, врезалась в висок торгаша, сидевшего ко мне спиной. Двое остальных, мягко говоря, очешуели от моей выходки и подняли на меня растерянные глаза. - Дэн, ты нахрена Витю ударил? – Спросил один из них, еще не одуплившись, что перед ним не Дэн. Отвечать на этот глупый вопрос я, естественно не стал и все той же ногой пнул тугодума в челюсть. Противно хрустнуло – хана челюсти – и маркитант завалился на спину, потеряв сознание от боли. Третий в это время вскочил на ноги, забыв про оружие. Вот, что значит шок – стоит маркитант и тупо пялится то на меня, то на тела своих соклановцев, не в силах ничего сделать. Кулак в тяжелой перчатке с металлическими вставками с размаху впечатался в переносицу, стоящего на ногах торгаша. Кровь из разбитого носа брызнула на утоптанный грунт, недоделанного зала, и маркитант завалился назад, звук падения был такой, будто полено уронили. Все-таки он деревянный, вот почему до него так туго доходило. В итоге в живых остались двое: один несколько месяцев жрать через трубочку будет, а со вторым будет все нормально – что для деревянного разбитый нос? По крайней мере, на полчаса я их срубил, можно и валить отсюда. Открытые створки лифта прямо таки звали меня прокатиться, заныл желудок, предчувствуя увлекательную поездку. Я мысленно перекрестился, зашел в лифт и нажал на кнопку. Ожидаемого рывка не было, лифт медленно поднялся на минус первый этаж и плавно остановился. Теперь можно было вдохнуть полной грудью и подумать о возвращении вещей. Надо было сначала дойти до каземата, в котором меня держали, а уж оттуда шагать до заветного вентиляционного отверстия. До каземата я дошел быстро, благо от лифта до него было не более сорока метров и при этом пара поворотов. А вот оттуда все пошло сложнее. Дорогу я помнил смутно, ведь преж