В 1944 году при обсуждении взаимодействия 4-го Украинского фронта и войск Отдельной Приморской армии, когда А. М. Василевский встретился с представителем Ставки К. Е. Ворошиловым, Климент Ефремович о Сталине сказал:
«Раньше Сталин был не таким, наверное, война научила его многому. Он, видимо, понял, что может ошибаться и его решения не всегда могут быть самыми лучшими…».[116]
Маршал Г. К. Жуков уже известен нам тем, что был первым человеком, осмелившимся резко возражать И. В. Сталину после страшного 1937 года. Произошло это еще до Ельнинской операции, когда Георгий Константинович потерял пост начальника Генштаба, что его, разумеется, сильно обидело. Вспоминал он об этом эпизоде с нескрываемой горечью:
«Человек разносторонний и талантливый, И. Сталин не был ровным. Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым. Обычно спокойный и рассудительный, временами он впадал в острое раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он резко менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым, жестким».[117]
В быту И. В. Сталин отличался простотой, чуждостью роскоши и расточительству. Это отмечали все его приближенные. Общаться с родственниками у него не было ни времени, ни, вероятно, желания. Его дочь и сын вместе с ним не жили. За всю войну Светлана была в Кремлевском кабинете Верховного всего два раза, причем, каждый раз отец уделял ей не более тридцати минут. Что касается сына Василия, то он бывал на приемах в Кремле вместе с руководством ВВС по чисто служебным вопросам.
По отношению к сыновьям И. В. Сталин был очень суров. Однажды в архиве мне попался приказ от 26 мая 1943 года за подписью И. В. Сталина о снятии с должности командира авиационного полка В. И. Сталина с крайне резкой формулировкой: за пьянство и разгул. Этим приказом Верховный преподал хороший урок нынешним и будущим политикам Российского государства, как нужно быть по-настоящему объективным. Старшего сына Якова, попавшего в немецкий плен еще летом 1941 года, он отказался обменивать на генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса, бросив услужливой толпе придворных: «Я солдат на маршалов не меняю!» И. В. Сталин практически не уделял внимания своей матери, встречался с ней крайне редко и неохотно.
Наверное, особенно во втором и последнем случаях, мы вправе еще раз сказать о жестокости и душевной черствости И. В. Сталина. А может быть, и не вправе. Чужая душа, особенно если это тщательно спрятанная от посторонних глаз душа железного диктатора, — потемки. Ну так не будем судить, и не судимы будем…
Вернемся к качествам Верховного Главнокомандующего как руководителя Ставки. Обстановка там, если судить по мнению людей, близких к И. В. Сталину, была деловой и спокойной.
«И. В. Сталин ко всем обращался одинаково — строго и официально. Он умел внимательно слушать, когда ему докладывали со знанием дела».[118]
В первом периоде войны, ввиду недостаточной оперативно-стратегической подготовки, решения принимались Верховным единолично и часто весьма неудачно. Так было с решением, принятым 23 июня 1941 года, нанести контрудары по вторгшемуся противнику (директива № 3 Военным советам фронтов), так было с поставленными задачами в зимней кампании 1941–1942 годов и летне-осенней кампании 1942 года. В результате наши войска терпели крупные поражения и несли огромные потери.
Г. К. Жуков писал в одной из своих неопубликованных рукописей:
«Однако следует указать, что с накоплением опыта ведения войны ошибки и просчеты им умело исправлялись, их становилось все меньше и меньше… Он понял их, глубоко продумал, он не только внутренне переживал, а стремился извлечь из них опыт и впредь не допускать».[119]
А. М. Василевский высказал мнение по этому поводу в своем труде «Дело всей жизни»:
«Поворотной вехой перестройки Сталина явился сентябрь 1942 г., когда создалась очень трудная обстановка и особенно потребовалось гибкое и квалифицированное руководство военными действиями. Именно в это время он стал по-другому относиться к аппарату Генштаба, командующим фронтами, вынужден опираться на коллективный опыт военачальников… С тех пор наиболее важные решения принимались при участии его заместителя, работников Генштаба, главных управлений.
Завершился процесс роста И. Сталина как военачальника после Сталинградской и особенно после Курской битв, когда он поднялся до вершин стратегического руководства. Теперь Сталин стал мыслить категориями современной войны. Он стал хорошо разбираться не только в военной стратегии, но и в оперативном искусстве».[120]
«Сталину стали принадлежать в планировании замыслов кампаний и стратегических операциях крупные инициативы. В частности, после прибытия с Тегеранской конференции, уловив момент перевеса военно-экономических возможностей над Германией и захвата советскими войсками инициативы, он предложил продумать серию стратегических операций на всем советско-германском фронте (так называемых 10-ти сталинских ударов — Ю. Г.). Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных Сил проявил все основные качества полководца», — писал А. М. Василевский.[121]
«Нельзя, однако, сказать, что все у Верховного было положительно в руководстве Вооруженными Силами. Возьмем, например, планирование и проведение операций под Либавой, инициатором которой был Сталин. Она повторялась безрезультатно три — четыре раза, за неудачи были сняты с должностей несколько командующих фронтами».[122]
«Бездарно и безграмотно проводились операции севернее Варшавы правым крылом I Белорусского фронта, в результате которой погибли многие десятки тысяч наших людей. Командующий фронтом Рокоссовский неоднократно докладывал Сталину о том, что по условиям местности там нельзя проводить наступательную операцию, однако его доводы отвергались как незрелые».[123]
Но, видимо, без ошибок на войне не обойтись.
Некоторые авторы обвиняют Верховного в жестокости по отношению к военным деятелям. С одной стороны, вроде бы верно, но вот с другой… В вину И. В. Сталину ставится частая смена, иногда необоснованная, командующих фронтами и армиями. А разве Гитлер не делал то же самое? Командующие группами армий, командующие армиями и танковыми группами за войну сменились по нескольку раз. Только за поражение Вермахта под Москвой должностями поплатились 34 немецких генерала, в том числе смещенными оказались Главнокомандующий сухопутными войсками фон Браухич, его начальник штаба Гальдер, командующий группой армий «Центр» фон Бок, командующий танковой группой Гудериан и другие. Чехарда с высшими военными чинами в Германии зашла так далеко, что в самый ответственный момент командующим обороной Берлина оказался совсем малозначащий командир корпуса генерал Вейдлинг.