— Смотрю, вы тоже поздно обедаете, Анатолий Вадимович, — с иронией сказал ему тогда Виктор Петрович. — Суета мешает? Экклезиаст был прав. А как ваши поиски добра и зла?
— С тех пор, как мы с вами говорили на эту тему, мои воззрения не менялись, — в тон ему отвечал Воропаев. — По-прежнему уверен, что все зло в нас самих.
— Я думал над вашими словами. Это любопытно — зло только в нас, и мы полностью ответственны за него. Однако история знает такие случаи, когда человек… вступал в сговор с дьяволом, с силами зла, и добивался желаемого. Власти, богатства. Потом, правда, быстро умирал.
— Это не противоречит моей концепции. Вам дают то, что вы желаете, но наказываете себя вы сами. И в этой жизни, и, наверно, в следующей. — Воропаев аккуратно вытер салфеткой рот и, пожелав Виктору Петровичу приятного аппетита, удалился.
А Ирочка поменяла мнение, будто Воропаев издевался над ней, и решила проявить активность. Через неделю случай представился.
Был душный июльский вечер. Сотрудники праздновали день рождения Ирочкиного начальника. Поздравить его явилось немало народу. Воропаев тоже пришел. Ирочка пила шампанское. Воропаев — коньяк. Он слушал веселые разговоры и молчал. Когда было выпито и сказано достаточно, Ирочка подсела к Воропаеву, проговорила негромко:
— Анатолий Вадимович, вы любите приключения?
— Люблю.
— Идемте в музей-квартиру Ленина.
— Сейчас? — удивился он.
— Да.
— Ночь. Все закрыто.
— Я код знаю. А ночью как раз интересно.
— Что будет, если поймают?
— Не поймают. Я не один раз там была… Что, боитесь?
— Не боюсь. Идемте.
Как два опытных заговорщика, они по очереди покинули кабинет, где проходило пиршество, поднялись на третий этаж, подошли к заветной двери. Ирочка умело набрала код, и дверь открылась, позволяя им войти в замкнутое пространство музея.
— Вы здесь когда-нибудь были? — спросила Ирочка.
— Нет.
— Ночью гораздо интереснее. Видите, как романтично?
— Вы находите?
— Да.
Ирочка уверенно шла вперед. Пройдя по широкому коридору и миновав темный проход, они оказались в скромном помещении с кроватью, письменным столом. Ирочка повернулась к своему спутнику:
— Это комната Ленина. Здесь он жил. Видите, как скромно?
Тут она шагнула к Воропаеву, обняла, тесно прижавшись всем телом, горячо прошептала:
— Анатолий Вадимович, я хочу вас. Нам будет очень хорошо. Давайте… на постели Ленина.
Но она не почувствовала отклика. Он был холоден.
— Не надо. — Его голос прозвучал растерянно. — Я так не могу.
— Давайте спустимся. Давайте в вашей комнате, — шептала она.
— Дело не в том, здесь или у меня… Вы не обижайтесь. Я так не могу… Я пойду.
Воропаев направился к выходу. Звук шагов оседал на ковре. Дверь пропустила его в коридор.
Что случилось? Он не захотел быть с ней. Почему? Разве она уродина? Разве у нее плохая фигура? Разве она хуже других?
Она опустилась в кресло и так сидела, глядя перед собой невидящими глазами. Она была расстроена вовсе не тем, что не получила желаемого. Ее отвергли, а она всего лишь хотела сделать приятное человеку, который ей не безразличен. Пусть у него жена. С женой надоедает. Мужчинам необходимо разнообразие.
Надо было возвращаться в приемную, но она сидела, не двигаясь…
С этого дня, встречаясь с Воропаевым в коридоре, в столовой или в своей приемной, Ирочка испытывала чувство неловкости. Но очень скоро она поняла, что сходное чувство испытывает и он: Воропаев отводил глаза, смущенное выражение застыло на его лице. Ирочке стало смешно.
Столкнувшись с Воропаевым в очередной раз, она проговорила мягкой улыбкой:
— Анатолий Вадимович, по-моему, ничего такого не произошло. Вы обиделись на меня?
— Нет.
— Я на вас — тоже. Все нормально.
Он улыбнулся ей, сероватые глаза смотрели понимающе.
— Хорошо. Я учту, — произнес он и пошел дальше.
Их отношения наладились По крайней мере, она не ощущала ничего, что стояло бы между ними. Но это были отношения людей, вынужденных общаться друг с другом. Ей оставалось только сожалеть, что их не связывает нечто большее. Их души не были созданы для того, чтобы найти друг друга.
Почему ей не везет с мужчинами? В чем причина? Кремль виноват? «Кремль, — думала Ирочка, вновь выходя на Ивановскую площадь. — Кремль виноват…» Она давно уже не сомневалась в этом.
Глава 5
Кремль не отпускал ее. Пройдя вдоль Ивановской, она не свернула налево, к Спасской башне, как собиралась сделать поначалу, а перешла проезжую часть. Большой сквер принял ее. Ей захотелось побродить здесь, ощутить торжество природы, покрывшей веселой зеленью кусты и деревья. Листочки были уже большие. Когда они успели вырасти?