З а б е л и н а (подходит к мужу, тихо). А тот портфель... ты знаешь, о чем я говорю... не нужен?
З а б е л и н. Он здесь со мной.
З а б е л и н а. Ведь я понимаю... Я все понимаю... Вся жизнь как на ладони. Пойдем, Маша. (Уходит.)
М а ш а (у дверей). Папка, как я тебя люблю! И вас люблю, Рыбаков... (Целует Рыбакова, уходит.)
З а б е л и н. Вы нашли Вострецова? Позвольте, вы взволнованны...
Р ы б а к о в. Конечно, взволнован... Но я этого Вострецова со дна моря достану.
Входит м а ш и н и с т к а.
Вот, Антон Иванович, машинистка, о которой я вам говорил.
З а б е л и н (машинистке). Вы прикомандированы к нам работать... Душевно рад. Забелин. И вы не удивляйтесь, если мы сейчас экстренно начнем работать. Усаживайтесь. (Ходит, думает вслух.) Идея... идея... Нет, мы начнем так-с. Электрификация России является величайшей идеей современности на долгие времена... (Машинистке.) Можно?
М а ш и н и с т к а. Все готово.
З а б е л и н. Я обыкновенно диктую и хожу при этом. Итак, пожалуйста, начнем. "Председателю Совета Народных Комиссаров..."
Картина вторая
Служебный кабинет Ленина в Кремле. В кабинете находятся а н г л и й с к и й п и с а т е л ь и с е к р е т а р ь. Они сидят друг
против друга.
А н г л и ч а н и н. Разрешите посмотреть иллюстрации в этом журнале?
С е к р е т а р ь. Пожалуйста.
Входит Л е н и н.
Л е н и н. Я заставил вас ждать? (Протягивает руку.) Ульянов-Ленин. Милости прошу!
Английский писатель ритуально раскланивается. Ленин приглашает его
садиться. Сели. С е к р е т а р ь уходит.
Слушаю вас.
А н г л и ч а н и н. Я, конечно, не верю рассказам, что вы масон.
Л е н и н. А в Лондоне еще водятся масоны? Боже мой, какая дичь!
А н г л и ч а н и н (не теряя достоинства). Но мне кажется, что вы плохо знаете русскую жизнь. К вам очень трудно проникнуть. Здесь так много часовых. Как же вы можете иметь связь с вашим народом?
Л е н и н. Связь с народом от часовых не зависит.
А н г л и ч а н и н. Я собираюсь написать обширную книгу против Маркса.
Л е н и н (улыбнулся). Это интересно.
А н г л и ч а н и н. Он мне надоел.
Л е н и н. Кто?
А н г л и ч а н и н. Я сказал кто. Я сказал, Маркс.
Л е н и н. Ну что ж, валяйте!
А н г л и ч а н и н. Что это такое - валяйте?
Л е н и н. Действуйте... работайте!
А н г л и ч а н и н. Я не понимаю, как вы, мистер Ленин, можете делить мир на бедных и богатых. Это примитивно, грубо. Среди богатых есть честные люди, как и среди бедных. Вот эти честные люди из богатых и бедных должны объединиться и построить разумный социализм. Я вижу по вашим глазам, что вы не верите в эту идею.
Л е н и н. Ни на грош не верю.
А н г л и ч а н и н. Я готов спорить.
Л е н и н. Я слишком ценю ваше время, чтобы спорить о таких вещах.
А н г л и ч а н и н. О-о... Это же фанатизм - верить только в одну идею большевистского социализма!
Л е н и н. Ваше правительство истратило много денег, чтобы пушками доказать несостоятельность наших идей.
А н г л и ч а н и н. Я был одним из тех, кто протестовал.
Л е н и н. Да-да, я знаю, вы один из тех честных, и не помогло!
А н г л и ч а н и н. Не помогло.
Л е н и н. А почему же не помогло?
А н г л и ч а н и н. Потому что у них власть.
Л е н и н. У них банки, у них пушки... А у вас честность. Что такое ваша честность по сравнению с самой плохой пушкой? Только вы соберетесь начать свой разумный социализм, а они поставят одну самую плохую пушку, и бац по вашим милым социалистам! Послушайте, это ведь вещь вполне возможная... что же тогда вам делать? Отстреливаться? Но ведь это же большевизм. Бежать? А как же социализм?
А н г л и ч а н и н. Мистер Ленин, это обычная красная пропаганда.
Л е н и н. Но я же самый настоящий красный!
А н г л и ч а н и н. Мистер Ленин, я удивлен...
В это мгновение доносится звук курантов - две-три ноты из
"Интернационала".
Л е н и н (прислушиваясь). Чем?
А н г л и ч а н и н. Вы находите в себе юмор, а между тем всякому беспристрастному наблюдателю, явившемуся с Запада, легко заметить, что вы на краю гибели.
Л е н и н (серьезно). Пожалуйста, расскажите, что вы у нас заметили?
А н г л и ч а н и н. Я заметил, что люди в России очень плохо побриты.
Л е н и н. Да, побриты они неважно.
А н г л и ч а н и н. К тому же они все страшно оборванны... Может быть, вам эта тема неприятна?
Л е н и н. Пожалуйста, продолжайте. Мне очень интересно, что вы у нас увидели!
А н г л и ч а н и н. Все люди ходят с какими-то свертками. Я сначала не мог понять, в чем дело. А потом мне рассказали... Это их пища, паек... Они из своих учреждений несут домой в газетах вареную кашу. У вас никто не гуляет по улицам. Все куда-то бегут. У Максима Горького всего один костюм.
Л е н и н. Неужели? Он вам говорил?
А н г л и ч а н и н. Мне сказали его близкие.
Л е н и н (как бы про себя, задумчиво). Всем трудно. Горькому тоже трудно. (Вдруг, прищурившись.) А сколько у вас костюмов?
А н г л и ч а н и н. Я не помню... как у всякого порядочного человека... десять... двенадцать...
Л е н и н. У вас двенадцать, а у Горького один... Видите, какая разница! Но продолжайте, пожалуйста!
А н г л и ч а н и н. Когда я простудился, то в аптеке не нашлось никаких лекарств.
Л е н и н (горько). Вот это ужасно... я знаю, это ужасно!
А н г л и ч а н и н. Я ел хлеб, который не годен для пищи, но я слыхал, что где-то в районе реки Волги русские едят друг друга. Правда ли это?
Л е н и н. Правда.
А н г л и ч а н и н (патетически). Человеческие силы не в состоянии остановить эту катастрофу! В России в скором времени никого не останется, кроме деревенских мужиков. Железные дороги заржавеют, так как ваши города перестанут существовать. Я вижу Россию во мгле, в страшной мгле ее конца... катастрофы, гибели...
Л е н и н (просто, задумчиво). Наверно, мы производим жуткое впечатление... "Во мгле"... Наверно, и мгла есть. Нет-нет, я не спорю, наверно, все это так и кажется.
А н г л и ч а н и н. Я слышал, что вы предлагаете план электрификации России.
Л е н и н (вдруг, удивленно). Как - слыхали?
А н г л и ч а н и н. Я имел беседу с одним господином, который...
Л е н и н. Я знаю, с кем вы имели беседу. Что же говорит этот господин?
А н г л и ч а н и н. Он остроумный человек, он шутит, он говорит - не "электрификация", а "электрификция".
Л е н и н. Да, он остроумный господин.
А н г л и ч а н и н. Вы мечтатель, мистер Ленин. Перед вами огромная, плоская, замерзающая страна, скорее с азиатским, чем с европейским, населением, страна, испускающая смертельный крик... а вы мечтаете дать ей электричество. Вы странный мечтатель, мистер Ленин!
Л е н и н. Приезжайте к нам через десять лет.
А н г л и ч а н и н. Но будете ли вы через десять лет?
Л е н и н (весело). Будем. Не верите? Приезжайте и увидите, что будем. Я мечтатель. Мне кажется, что вообще мы - навеки.
А н г л и ч а н и н. Если вы так верите, то у вас есть тайны, которых мы не знаем.
Л е н и н. О, напротив, мы очень откровенны... слишком откровенны!
А н г л и ч а н и н. Если так, то скажите, почему вы верите и мечтаете?
Л е н и н. Так вы же рассердитесь. Вы скажете, что это обычная красная пропаганда. Я верю в рабочий класс, вы - нет. Я верю в русский народ, вас он ужасает. Вы верите в честность капиталистов, а я - нет. Вы придумали чистенький, милый, рождественский социализм, а я стою за диктатуру пролетариата. "Диктатура" слово жестокое, тяжелое, кровавое, мучительное. Таких слов на ветер не бросают, но иначе нельзя мечтать об электрификации, социализме, коммунизме... История покажет, кто из нас прав.