После совещания Воропаев задержался в коридоре с Мухановым.
– Ситуация складывается непростая. Есть ли уверенность, что в случае чего силовые структуры не подведут? – озабоченно спросил Воропаев.
– Толя, шеф не пошел бы на этот шаг, если бы не был уверен в силовых структурах. – Муханов ласково похлопал его по плечу – Все будет нормально.
– А регионы?
– Тут сложнее. Ну, ничего. Будем надеяться.
– Вот-вот, остается только надеяться. Не верю, что все кончится тихо. А если ситуация все-таки выйдет из-под контроля?
– Смотри, накаркаешь, – недовольно проговорил Муханов и направился к себе.
Воропаеву вспомнился разговор с Мухановым недельной давности. «Шефу надо постоянно выступать, – говорил тогда Воропаев. – Хотя бы раз в две недели. Объяснять то, что происходит, почему предпринимаются те или иные шаги. Это необходимо, обращения к стране. И отдельные интервью необходимо давать. Люди должны видеть его постоянно. Так делается во всем мире. Нельзя надолго исчезать». «Толя, столько раз говорили это. Но шеф не слушает. – Муханов в сердцах махнул рукой. – Не привык он к этому». «Тогда надо чаще вытаскивать его на выступления по отдельным вопросам. Что, мало горячих тем?» «Это правильно. Собственно говоря, так и получается». «Чересчур редко». «Тем более стоит проявлять активность. Пиши выступления, предлагай темы». «Пишу, – невесело усмехнулся Воропаев. – Предлагаю. А толку?» «Не ворчи, Толя. Не ворчи. Ну что делать, коли так сложилось. Главное, чтобы мы свое дело нормально делали». Какая-то серьезная грань отделяла тот разговор от нынешнего момента. «Большой шеф по пустякам не выступает», – с тихой усмешкой подытожил он.
Вернувшись в кабинет, Воропаев опять сел за компьютер. Но работа не шла. «Глупость какая-то, – думалось ему. – Такие события разворачиваются – и справка Сталину Чушь. Абсурд». Но он чувствовал – встреча состоится и за обещанное будет спрошено.
Зазвенел телефон. Воропаев машинально поднял трубку, хотя не собирался отвлекаться.
– Вас беспокоит Алексей Николаевич Славский, – раздался чистенький мужской голос. – Вы еще не забыли меня?
Как Воропаев мог его забыть? Месяца полтора назад Славский появился в его кабинете, высокий, стройный, лет пятидесяти, с прекрасными манерами. Расположившись напротив, он посмотрел на Воропаева с тонким сочувствием и проговорил:
– Вы только не удивляйтесь. Я – новый государь император России. Это по паспорту я Алексей Николаевич Славский, а на самом деле меня зовут Николай Алексеевич Романов. Я – сын цесаревича Алексея и внук Николая Второго.
Похоже, лицо Воропаева слишком явственно отразило его мысли.
– Только не спешите заключать, что я – сумасшедший, – предупредительно проговорил выждавший паузу Славский. – Хотя понимаю, насколько все это неожиданно. Вы, конечно, хотите знать, как могло такое случиться. Все дело в том, что цесаревич Алексей не был расстрелян в тысяча девятьсот восемнадцатом. Не случайно его костей не нашли среди останков царской семьи. Он остался жив, хотя все, в том числе и ЧК, думали, что это не так. Имел место заговор с целью восстановления монархии в России, и заговорщики, понимая, что всю семью не спасти, остановили свой выбор на наследнике. Впрочем, они, кажется, спасли и Анастасию. Юровский вовсе не из идеологических побуждений, а за очень большие деньги тайно сохранил обоим жизнь. Верные люди спрятали их. Отец вырос и жил в Советском Союзе. Анастасия оказалась за границей, но с этим еще надо разбираться. – Славским время от времени смотрел Воропаеву в глаза прямым спокойным взглядом. – Отец для конспирации выбрал имя Николай: как у деда. А фамилию от города Ярославля, где жил – Славский. После школы он пошел в институт и стал ученым. Занимался растениеводством. Знаете, то открытие, которое позволило подняться Лысенко, сделал отец. Он был талантливым человеком. Но очень скромным. Да и вынужден был жить так, чтобы не привлекать к себе внимание. Ведь если бы при Сталине узнали, кто он, ясно, что с ним стало бы. И позже было небезопасно. Отец открылся мне только в шестьдесят третьем, за два года до смерти. Но я с детства знал, что наша семья благородного происхождения. Потом тайну хранил я. И только сейчас, когда с Божьей помощью узурпаторы были отстранены от власти, я смог открыть правду.
Он сделал величавую паузу, потом достал из портфельчика, лежащего на коленях, лист бумаги. – Учитывая все сказанное и то, в сколь сложном положении находится в настоящее время Россия, стоящая на грани гражданской войны, я издал манифест о престолонаследии. – Он торжественно положил листок на стол перед Воропаевым.