— Бутылку можно было сбросить только с балкона, а он уже полгода заколочен наглухо… — добавил международник.
Скорее всего, все это было выдумкой охраны, которая хотела набить себе цену. Показать шефу, что не зря ест хлеб… К счастью, та мифическая бутылка просвистела и мимо нас. А ведь вполне могли посадить, как террористов. Время было еще сталинское. Дело же закончилось тем, что после несостоявшегося покушения на товарища Суслова в гастрономе напротив перестали покупать портвейн «Три семерки». Продавцы удивлялись, почему такой ходовой товар вдруг потерял всякий спрос…
В следующем сюжете, помимо Андреича-Алексеича, действует, вернее, бездействует еще одно очень влиятельное лицо.
Как-то под вечер меня вызвал заместитель главного редактора «Правды».
— В следующий номер пойдет твой фельетон. Вот тебе готовый заголовок: «Теща на «Волге». Замысел ясен?
— Не совсем.
— Заголовок все объясняет. Речь идет об использовании персональных машин. Выделяют руководителям, а разъезжают на них тещи, жены, всякие шурины. Попадется тебе зам. министра — хорошо, попадется министр — еще лучше. Постарайся сдать фельетон сегодня. Крайний срок — завтра, двенадцать ноль-ноль…
Я был просто обескуражен. Мало того, что у меня не было ни одного факта, смущала тема. О номенклатурных привилегиях мы никогда не писали. Вообще не упоминали спецпайки, спецмагазины, спецбольницы… Появились новые веяния? Вряд ли…
У дверей моего кабинета меня дожидался мой старый товарищ, наш спецкор.
— Ну как, получил задание? Учти, оно из первых рук!
В последние дни моего товарища не было в редакции, он был в бригаде, которая в загородном особняке писала очередной доклад Л. И. Брежневу.
— И вот позавчера к нам приехал Леонид Ильич, узнать, как идут дела. Нам подали чай, сели в гостиной, завязалась непринужденная беседа о том да о сем, о пятом-десятом. Леонид Ильич завел разговор о персональных машинах. «Когда я еще работал в районе, то всем колхозным председателям дали по бричке, чтоб им удобнее было объезжать свои хозяйства. Только поля председатели по-прежнему обходили пешком. А на бричках их тещи ездили в город на базар торговать картошкой. И тогда в нашей районке появился фельетон «Теща на кобыле». Замечательный фельетон. Так всех этих тещ с бричек как ветром сдуло. А сейчас посмотрите, что творится. Мы раздали нашим руководящим товарищам персональные «Волги», взяли на себя все расходы, а на машинах разъезжают все те же тещи. Так и просится новый фельетон «Теща на «Волге»… Я рассказал об этом разговоре нашему начальству, а остальное ты знаешь, — закончил спецкор.
Я позвонил начальнику УВД Москвы, старому знакомому еще по Комсомолу.
— Что ж, поможем тебе собрать материал, — сказал генерал. — Дело не сложное…
Рано утром за мной заехал сотрудник ГАИ капитан Дьяков, и мы отправились по Москве. К Центральному рынку на Цветном бульваре мы подъехали в тот самый момент, когда теща республиканского министра, обхватив руками гогочущего гуся, по-хозяйски усаживалась в персональный «ЗИМ». Отличное начало! Потом мы сидели в засаде у подъезда к Елисеевскому гастроному, у Дома тканей на Ленинском проспекте, у кондитерской на Арбате. Отъезжая от Сандуновских бань, я обнаружил, что в моем блокноте нет уже чистых страничек. Капитан Дьяков доставил меня в редакцию, я быстро написал фельетон и в назначенный срок отнес заместителю главного редактора. Тот прочитал и пришел в восторг.
— Молодец! Квартальная премия тебе обеспечена. — Отдал распоряжение в секретариат. — Поставь на самом видном месте, ни строки не сокращать!
Все следующее утро я ходил именинником. Принимал поздравления от сослуживцев, от товарищей, от незнакомых людей. После обеда мне позвонил редактор «Крокодила» Мануил Семенов:
— Я только что из «большого дома». Твой сегодняшний фельетон в пух и прах разделал Суслов. Кричал, что «Правда» натравливает народ на руководящий аппарат… Так что смотри!
Я усмехнулся. А чего мне смотреть? Суслов не в курсе дела. Узнает, кто подсказал тему, и умоется… Я принимал поздравления еще два дня. На третий грянул гром. Случилось это на редколлегии, которую вел все тот же заместитель главного (главный редактор болел).
— Так вот, товарищи, мы получили очень строгое замечание от Михаила Андреевича, — сказал он. — Фельетон «Теща на «Волге» признан ошибочным и вредным…
Мне показалось, что я ослышался. Что происходит? Брежнев против того, чтоб чьи-то тещи ездили на персональных машинах, а Суслов, выходит «за»! Брежнев считал, что такой фельетон должен появиться в газете, а Суслов увидел в нем антисоветчину. Почему же Брежнев, зная о выступлении Суслова на совещании, молчит? Так кто же у нас в партии главнее: тот или этот… Между тем, в мою голову продолжали лететь кирпичи: