Чтобы дать Европе убедительное доказательство прочности русских финансов, которые считались расшатанными продолжительной войной с Турцией, Екатерина объявила, что будет сооружен колоссальный дворец в Кремле. По проекту, составленному архитектором Баженовым, этот дворец-реклама должен был, так сказать, поглотить весь Кремль: громадное здание казарменного типа, созданное фантазией зодчего, заполняло весь кремлевский холм, вытесняло массу старых построек и заслоняло своими стенами соборы — на их целостность проект не посягал. Осуществление последнего казалось обеспеченным. Было приступлено к расчистке места под новый дворец, и стали исчезать одна за другой постройки, назначенные Баженовым к сломке; разобрана была уже и часть кремлевской стены, обращенной к Москве-реке. 1 июня 1773 года на месте сломанной Тайницкой башни совершилась с большой помпой закладка дворца. Но — сочла ли Екатерина эффект, произведенный шумными приготовлениями, достаточным для поддержания репутации русских финансов, или, — что менее вероятно, — неожиданно для нее обнаружилось, что состояние их не допускало осуществления ее затеи, или, наконец, — что еще менее вероятно, — кто-нибудь открыл ей глаза на вандализм Баженовского проекта, — только дело не дошло дальше торжества закладки и уничтожения нескольких статков старины. Тайницкая башня и стена были восстановлены вскоре в прежнем виде.
Кремль, впрочем, не был пощаден строительной манией Екатерины. Кроме дворцовых помещений, при ней были выстроены «в новейшем вкусе великолепные здания» — дом для московского архиерея Платона (позже, после перестройки, превратившийся в Николаевский дворец) и дом московских департаментов Сената, занятый теперь Судебными учреждениями. При ней же был устроен подле Вознесенского монастыря каменный шатер, под которым поместили старые пушки — в их числе Царь-пушка, — стоявшая до того времени на Красной площади перед рядами.
Несмотря однако на все усилия правительства, опальная старина не была окончательно вытеснена из Кремля, и внутренность его в конце XVIII века все еще представляла картину причудливого смешения ветхого с новым, старых архитектурных форм с образцами более или менее европейского стиля. Над модернизацией Кремля пришлось немало поработать в следующем столетии, и в самом начале его много было сделано в этом направлении начальником дворцового ведомства, большим ревнителем казенного благообразия П. Валуевым, при котором были сломаны все здания заднего Государева двора, Троицкое подворье, Цареборисовский дворец и Сретенский собор.
Благочестивые немцы, подъезжая к Москве, восторгались ее красотой и говорили, что это Иерусалим, но когда съезжали в самый город, то их ждало разочарование: простые деревянные избы, огороды, заборы и плетни, грязная мостовая убеждали их, что Москва не величественный Иерусалим.
Капитан Джон Перри, прибывший в Россию в 1698 году, так описывает свои первые впечатления от Москвы: «Когда путешественник подъезжает к городу, то этот последний представляется ему со множеством церквей, монастырей, боярских и дворянских домов, колоколен, куполов, крестов над церквями, позолоченными и раскрашенными, и все это заставляет думать, что это самый богатый и красивый город в мире. Так казалось и мне с первого взгляда, когда я подъезжал по Новгородской дороге, с которой вид всего красивее. Но когда разглядишь все это поближе, то являются разочарование и обманутые ожидания. Проезжая по улицам, замечаешь, что дома, за исключением домов боярских, принадлежащих немногим богатым людям, все построены из дерева, преимущественно же лицевая сторона, выходящая на улицу, и очень непредставительны с виду. Стены и изгороди между улицами и домами такие же деревянные, а сами улицы, вместо того, чтобы быть вымощены камнем, выложены деревом, сосновыми балками».
Господство деревянных построек объясняется дешевизной строительных материалов, так как в то время вблизи Москвы еще достаточно было леса, и быстротой, с которой можно было выстроить дом. Готовые срубы целого дома или одной клади (избы в одну комнату) продавались на торгу; их можно было в очень короткое время разобрать, перевезти, поставить на другом месте и оборудовать под жилой дом; цена сруба целого дома, по словам голландца де-Бруина, доходила от 100 до 200 рублей, клети же продавались гораздо дешевле.