По лицу Журавлёва-старшего проносится целая буря взаимоисключающих мыслей и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
— Вот там у тебя кто у стола остался, толстый такой с пропитыми глазками, начальник БХСС?
Журавлёв только глазами хлопает.
— Вот ты его кормил-кормил, бабки ему давал, дефициты, да?
— Н-нет… — неуверенно машет он головой.
— А он тебе сейчас и помочь не может, потому что ссыт, потому что рыло в пуху из-за таких как ты.
В зал заходит кагэбэшник Прокудин.
— О чём это вы тут шепчетесь? — весело спрашивает он.
— Да вот, Артём Игоревич, — киваю я на начальника торга, — гражданин Журавлёв сотрудничать с вами желает, хочет искупить и раскаяться. Имеет любопытные сведения об ответственных работниках УВД по Новосибирской области.
— Так-так-так, прекрасно, — с довольным видом кивает Прокудин. — Приходите завтра ко мне в двенадцать тридцать, побеседуем по душам.
Он протягивает Журавлёву визитку и у того глаза чуть не выскакивают из орбит.
— Ну, а с сынком твоим, — продолжаю я, — придётся решать по другим законам, по законам железных парней, чтущих романтические традиции. Понимаешь, о чём я?
Нихрена он не понимает у него от страха, внезапности и запутанности происходящего все мысли расползаются в разные стороны.
— А ты, Дениска-редиска, что-нибудь понимаешь? — спрашиваю я. — Понимаешь, что из-за твоей заносчивости, наглости и несговорчивости папуля твой может оказаться там где ему не понравится. Но ты и сам в тех же местах легко можешь оказаться, и будут там с тобой делать именно то, что ты с девочками делаешь. Долго будут делать, все несколько лет, которые ты там проведёшь. Если уж мне самому пришлось сюда приехать из-за тебя дурачка, придётся тебя наказать примерно, чтобы другим неповадно было.
Охранники тихонько ржут, представляя подробности Денискиного будущего.
— Не надо, — шепчет Журавлёв старший.
— Не надо? — опять переспрашиваю я. — Как это не надо?
— Ну! — рычит начальник торга на Дениску и отвешивает ему оплеуху.
Так же, как и я пару дней назад. Ну а как его ещё вразумить-то?
— Я не знал, что это ты… — едва слышно говорит Дениска, — что ты и есть Бро…
— Не знал, что это я? Правда? Но тебе и не надо было знать. А если это кто-то другой, значит можно быковать что ли? Ты кто такой, червяк? Батя твой чего-то там ещё представляет из себя, дела делает, как умеет, конечно, но семью кормит, тебя дурака тянет, а ты-то сам чего добился? На его же горбе сидишь и подставляешь? Сейчас из партии из-за тебя вылетит, в тюрьму сядет.
— Пожалуйста, — говорит Журавлёв старший не слишком твёрдо. — Что мы должны сделать?
Я долго молчу, глядя на него в упор, и он начинает ослаблять галстук и расстёгивать пуговицу на рубашке. Лицо его покрывается красными пятнами.
— Ладно, — проявляю я, наконец, милость. — Только из уважения к твоим сединам. Значит так, если твой сопляк, или вообще хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь не только сделает, не только скажет, но даже подумает что-нибудь об этой девочке…
— Какой девочке? — лезут на лоб глаза Журавлёва, мол это всё из-за какой-то девки?!!!
— Не перебивай, Дениска тебе объяснит, я же говорю, попал ты на ровном месте. Так вот, если хоть что-то мне не понравится, пока эта девочка будет здесь находиться, вам обоим, тебе и тебе…
В этот момент открывается дверь и в неё заглядывает хмурая девица лет шестнадцати:
— Папа, ну скоро уже? — недовольно спрашивает она.
— И ей тоже, — киваю я в её сторону, — придётся испытать весь ужас моего гнева. Ясно? Хорошо. А послезавтра ты приедешь ко мне и будешь теперь работать на меня. Ну, и на Артёма Игоревича тоже, понятно?
Журавлёв пытается переварить услышанное.
— Не слышу, — хмурюсь я.
— Да, понятно, — кивает он.
— Ну, что же, посмотрим, — говорю я слезая со стола. — Ладно, веселитесь, с днём рождения, Дениска. Желаю тебе поскорее поумнеть.
После этого импровизированного представления мы с Прокудиным идём ужинать, а потом я сажусь в машину и еду домой. Я засыпаю, как младенец и просыпаюсь только, когда машина останавливается около подъезда.
Стоит глубокая ночь и даже Радж проявляет ответственность, не поднимая на уши весь дом. Я прохожу на кухню и включаю чайник. Думаю, так будет лучше. Пусть Наташка отсидится в Новосибе. Пока здесь да и в Москве, могут греметь выстрелы и ломаться копья, там ей будет безопаснее.