— Давай! — соглашается она. — Что тебе приготовить? Котлеты будешь?
— Из кабана?
— Из него, — смеётся Наташка. — Сам ведь принёс, так что надо его скорее употреблять.
— Буду, конечно. Из твоих рук всё что угодно буду. Ты чем занимаешься вечером?
— Ничем, — удивлённо отвечает она. — А что, есть предложение?
— Да, имеется. Нас Платоныч приглашает. Знаешь на что?
— На кабана? — догадывается она.
— Точно. Моих родителей и персонально тебя.
— Правда? — удивляется Наташка.
— Конечно, правда. Пойдёшь?
— А во сколько?
— К семи. Я думаю, мы пару часиков посидим да пойдём. Ну что?
— А это удобно, думаешь?
— Ну, разумеется! Он же приглашает.
— А ты хочешь, чтобы я пошла? Я могу и не ходить, если…
— Наташ, ну ты чего! Конечно, я хочу, очень хочу. Мне приятно будет.
— Ладно тогда, — с облегчением соглашается она. — С удовольствием пойду.
— Ну, тогда будь готова в половине седьмого, я позвоню. Отца только предупреди, чтобы не волновался.
— Хорошо.
— Ну всё, значит, до вечера.
Поговорив с Наташкой, я направляюсь к её отцу. Мне приходится ждать минут десять пока он закончит разговор с мутным типом лет сорока. Коротая время, разглядываю плакаты, развешанные на стенах в длинном коридоре.
«Мы людям всю жизнь отдаём без остатка — на страже закона, на страже порядка!» — гласит надпись на одном из них.
Схематичные лица милиционера и милиционерки, стоящих на фоне свершений трудового народа, выглядят самодовольно. Но яркости не хватает. Яркости…
Когда мутный мужик уходит, я захожу в кабинет к дяде Гене.
— А, Егорка, здорово, — говорит он, не отрываясь от бумаг.
— Здорово, дядя Гена, — говорю я и кладу перед ним пачку красненьких.
— Эт чё? — поднимает он глаза. — Калым?
— Это за два паспорта.
— А-а-а, — тянет Рыбкин. — Понятно. Двести рябчиков не хватает.
— Геннадий Аркадьевич, хорош наживаться на близких.
— А ты сначала стань близким, а потом уже цену сбрасывай, — хмыкает он, забирая деньги. — Ладно, исключительно по дружбе, так и быть. Будут тебе паспорта, но давай без обид, за сколько заплатил, столько и получишь.
— Я за два заплатил, — уточняю я.
— За два, за два, но не самые лучшие. Завтра заходи в это же время примерно.
— Как это не за самые лучшие? Я сразу два беру, так что скидка полагается. Хорош куражиться, дядя Гена, дай хорошие паспорта.
— Ну, не знаю, не знаю… — усмехается он. — Посмотрим, что можно сделать.
— Я сегодня на ужин иду с дочерью твоей.
— С какой? — вмиг становится он подозрительным.
— А у тебя их много что ли? — со смехом спрашиваю я.
— В смысле, куда это ты её?
— К Платонычу.
— И что вы там делать будете? — пытливо смотрит он на меня.
— Будем есть Pappardelle con ragù di cinghiale.
— Это чё?
— Лапша итальянская. Но ты не волнуйся, родители тоже пойдут, — пытаюсь усыпить его бдительность.
— Твои?
— Ну да, мои.
— А я почему не приглашён?
— Ну, вы не слишком хорошо знакомы вроде. Думаю, это единственная причина. Но, если хочешь…
— Да, тоже пойду, — утвердительно кивает он и хлопает ладонью по столу. — Во сколько?
— К семи, — усмехаюсь я. — Что за неоправданная ревность, дядя Гена?
— Так за вами глаз да глаз. Девка только из больницы, да перед этим муки душевные приняла, а ты её опять хочешь на страдания? Женись сначала, а потом будешь таскать по всяким Платонычам, я и слова не скажу. А пока только в моём присутствии, понял? Я и так тебе двести рублёв уступил.
— То есть, ночью в палате дежурить можно, а погулять без тебя ни-ни?
— Так, ты мне эти разговоры брось!
— Дядь Ген, да нам всем только лучше будет, если ты тоже пойдёшь. Давай, тогда в полседьмого как штык.
— Ну вот, то-то. А то ишь, без меня они попердели есть будут.
После Гены я бегу на фабрику. Сегодня у нас первая подпольная смена. Я захожу в комитет.
— Галя, привет.
Долговязая, как пацан, с двумя неизменными хвостиками, она поднимает взгляд и смотрит поверх очков.
— О, Егор! Здравствуй.
— Как делишки?
— По-рабочему. У тебя как? Когда выпишут?
— Думаю, уже скоро, может на следующей неделе. Курганова уехала?
— Да, она в Москве уже. Звонила нам. Разместилась в общаге. Волнуется, боится, что не поступит. Говорит, там почти одни парни, все серьёзные, такие. Лучше бы ты меня отправил!
— Галя, — усмехаюсь я. — Как бы я здесь без тебя справился? Парня мы тебе найдём хорошего, ты не переживай, настоящего, крепкого, из наших, из сибиряков. А там кто? Теоретики-ботаники и все, как один, карьеристы. Им же не до тебя будет, им надо собой любоваться.