Только начался обмен мнениями — кончилась водка. За ней и закуской послали Егорова. Когда он вернулся, в беседке уже обсуждали, кому лететь в Крым.
Шенин и Бакланов, как понял из разговора Егоров, уже дали на это согласие. Язов предложил направить к Горбачеву Валерия Болдина как человека наиболее близкого к президенту, пошутив при этом: «И ты, Брут?»
— Раз надо, я поеду, — отозвался Болдин.
Павлов стал настаивать на том, чтобы к Горбачеву поехали люди, представляющие реальную власть — армию и КГБ.
— Нам с Язовым нельзя, мы должны быть в Москве, — возразил Крючков.
От армии поначалу намеревались отправить начальника Генерального штаба Моисеева, но потом, посчитав, что он не сможет «повлиять» на Горбачева, заменили его решительным и громогласным Валентином Варенниковым.
От КГБ Крючков откомандировал в Крым начальника Службы охраны Юрия Плеханова.
Язов предложил согласовать действия армии, КГБ и МВД.
— Участие МВД еще не определено, — сообщил Крючков, — Пуго пока ни о чем не знает.
— А Янаев? Лукьянов? Бессмертных? — подал голос Павлов. — Надо и их поставить в известность о нашем решении.
— Янаев тоже пока не в курсе, — сказал Шенин. — Но я с ним поговорю. Он согласится. А вот Лукьянов сильно колеблется, говорит, что Горбачев запретил ему появляться в Москве до своего прилета. Надо Лукьянова вызывать…
… В 18.15, когда обсуждение всех вопросов завершилось, Язов с военными отбыл с объекта «АБЦ». Остальные по предложению Крючкова остались на ужин.
В машине, по дороге домой, Язов посочувствовал Горбачеву: «Подписал бы Договор, а потом в отпуск отправлялся. И все было бы хорошо…»
То, что происходило в Кремле на закате солнца 18 августа 1991 года, напоминало всё ту же буффонаду.
Почти все было готово к действу. Задерживался лишь Янаев. Наконец он вошел в кабинет хмельной, прыгающей походкой. «Мы тут сидим, важные дела обсуждаем, а вице-президент где-то гуляет», — с театральной укоризной сказал Павлов, который сам задержался. И тоже был навеселе.
Крючков, увидев вошедшего следом за Янаевым Лукьянова, уступил ему свое место. Сам сел рядом.
Можно было начинать. Выдержав паузу, Крючков сообщил о том, что Горбачев отказался принять предложение «группы товарищей», летавших в Крым, о передаче полномочий ГКЧП, и к этому добавил, что президент не может исполнять свои обязанности по состоянию здоровья. Он болен…
— Если болен, то должно быть медицинское заключение, — забеспокоился Лукьянов, — или заявление самого президента.
— Заключение врачей будет позже, — сказал Крючков. — А своими личными впечатлениями товарищи, когда вернутся, поделятся.
— Вычеркните меня из членов ГКЧП! — все более заводился Лукьянов. — Я как представитель законодательной власти не могу быть в составе комитета…
Весь последующий час в центре внимания был Лукьянов. В полемике, завязавшейся между ним и собравшимися, не участвовал только Янаев. Он молчал, лишь изредка вставляя в разговор вслед за Павловым короткие односложные реплики: «Да что ты……. «Да брось ты…».
В 22.15 вернулась делегация из Крыма.
Из протокола допроса Дмитрия Язова:
— … Зашли с шумом Шенин, Бакланов, Болдин, Плеханов и с ними начальник личной охраны президента Медведев. Все под хмельком. Расселись и стали по порядку рассказывать. Первым Шенин…
Следователь:
— Расскажите его словами, о чем он говорил.
Язов:
— Примерно час Горбачев не принимал, потом они зашли сами в его рабочий кабинет. Горбачев со всеми поздоровался. Увидев Плеханова, сказал: «А Вы с какой стати здесь?» и выставил его за дверь. Обрисовали ему обстановку в стране, что катимся в пропасть. И сказали, что неплохо бы Вам, Михаил Сергеевич, уйти в отставку или временно поболеть. Что-то в этом роде.
Следователь:
— Это Шенин говорил?
Язов:
— Да, Шенин. Бакланов повторил примерно то же самое.
Следователь:
— К чему, по их словам, свелось окончание разговора с президентом?
Язов:
— Он их выгнал, подписывать документы не стал. В общем мы, дескать, «засветились». И если сейчас расходимся ни с чем, то мы на плаху, а вы — чистенькие…
Все стали убеждать Янаева подписать Указ о вступлении в обязанности президента, который из своей папки извлек Крючков.
— Неужели Вы не видите? — говорил Крючков. — Если не спасем урожай, наступит голод, через несколько месяцев народ выйдет на улицы, будет гражданская война.