Ехать нам до дома Пуго на улице Рылеева надо было максимум 15 минут. И мы очень удивились, когда на наш звонок никто к двери не подошел. Мы еще раз позвонили, потом постучали — тишина. И тут к нам подходит молодая женщина, как потом выяснилось, невестка Пуго — их квартира этажом выше — и говорит: «Вы звоните, звоните. Они должны быть дома».
И действительно, через некоторое время дверь открывает старик. Мы на него как глянули, сразу поняли: неполноценный человек, больной — глаза у него младенческие, совершенно бессмысленные. Это оказался тесть Пуго. Ему уже за 80, он после смерти жены повредился в рассудке. Поэтому он слышал, как мы звонили, но что с него взять. Ерин вошел первым и с порога спальни сказал: «Ребята, здесь кровь».
В спальне на одной из кроватей навзничь лежал Пуго. Руки его были вытянуты вдоль тела, глаза закрыты, рот и правый висок окровавлены. На прикроватной тумбочке мы увидели пистолет «Вальтер». Возле другой кровати на полу сидела жена Пуго, Валентина Ивановна. Она была вся залита кровью, лицо багровое, опухшее. Впечатление было такое, что она страшно избита. Экспертиза потом показала, что впечатление это было ошибочным.
Валентина Ивановна ко времени нашего появления была еще жива и в сознании. Она реагировала на вопросы, но отвечать не могла и все время делала какие-то жутко медленные, непроизвольные движения головой, руками — словно силилась встать.
Очень быстро приехавшие по нашему вызову врачи констатировали смерть Пуго и, оказав срочную помощь Валентине Ивановне, увезли ее в больницу, где она скончалась после операции.
Из показаний Инны Пуго:
— …21 августа около 22 часов Пуго вместе с женой пришел к нам домой. У нас у всех было плохое настроение, но он своим поведением старался нас развлечь и приободрить. Он смеялся, шутил и очень много рассказывал о своей встрече с Питиримом (Митрополит Волоколамский и Юрьевский, глава издательского отдела Патриархии— Прим. авт.). Пуго был очень доволен этой встречей. Они разговаривали с Питиримом об иконах, их живописцах, об их создании.
В этот вечер Пуго сказал нам: «…умный у вас папочка, но оказался дураком, купили за пять копеек». Кроме того он сказал, что в Риге жить было лучше, и еще посоветовал нам, чтобы мы не совершали ошибок таких, как он, и не доверяли людям. Валентине Ивановне он сказал: «Валют, не расстраивайся. Будет у нас другая жизнь, но будем жить». А она ему ответила: «Ничего мне в мире не надо, только прижаться к тебе». Днем Валентина Ивановна несколько раз звонила на работу Борису Карловичу и все спрашивала у него, есть ли в доме оружие. Как я поняла, она думала, что его арестуют на работе, и намеревалась в случае, если с ним что-нибудь случится, покончить с собой. Она так ему по телефону и сказала: «Я без тебя жить не буду ни минуты».
Мы в тот вечер все думали, что Пуго придут арестовывать ночью, и мой муж пошел к ним ночевать, чтобы быть в трудную минуту рядом с отцом…
Из показаний В. Пуго:
— …Вечером 21 августа отец и мать пришли к нам. Мы накрыли на стол, решили выпить вина, просто посидеть. Женщины были очень взволнованы, плакали, а отец их успокаивал, что все нормально, что он поедет встречать Горбачева.
Выпив одну рюмку, он отказался пить еще. Был в хорошем, оптимистическом настроении, и, гладя на него, складывалось впечатление, что все действительно не так уж страшно. Он так уверенно говорил и так хорошо выглядел.
Мы посидели еще, потом мать пошла домой, и тогда отец подошел ко мне, обнял и сказал, что все кончено — у него отключили правительственные телефоны, прокуратурой возбуждено уголовное дело. Я у него спросил, как он, настолько осторожный человек, мог так ошибиться. Он ответил, что сам не знает и не может понять, как случилось, что он вляпался в это дело.
Утром, перед уходом на работу, я зашел к отцу и увидел, что он что-то пишет, сидя за столом. Судя по всему это была предсмертная записка. Я спросил у отца, увижу ли его сегодня, он ответил: «Да, вечером увидимся». В коридоре я встретил мать. Она была в подавленном состоянии, заплаканная…
…У меня нет сомнений, что они покончили жизнь самоубийством, и я также думаю, что делали они это порознь, т. е. сначала застрелился отец, а потом мать, увидев это. Они очень любили друг друга, и я знаю, что мать не смогла бы жить без отца…
Следствие установило, что утром 22 августа из пистолета «Вальтер», принадлежавшего Борису Карловичу Пуго, были произведены два выстрела. Оба раза стрелял Пуго: сначала в жену, потом в себя. Медицинские эксперты заключили, что после выстрела он еще жил в течение десяти-двадцати минут.