Сталин встал со своего кресла и, пыхтя трубкой, принялся прогуливаться взад-вперед по красной ковровой дорожке. Берия стал протирать пенсне, противно улыбаясь Герасимову.
— Работники кино и театра должны знать произведения советских писателей, — заговорил Сталин. — Ибо всякая драматургия есть результат творчества, а литература является основой искусства, которое должно служить оздоровлению общества, в какой бы форме оно ни выражалось.
Он вернулся к своему месту, не спеша почистил трубку и заново набил табаком. Минуты три все молча на это взирали. Герасимов ощутил, как в данный момент он люто ненавидит этого назидателя. Именно такое слово мелькнуло в голове — «назидатель».
— Поговорим о фильме «Молодая гвардия», — воскресил разговор из непродолжительного обморока Сталин. — У вас в этом фильме все большевики погибают в первой серии, и после этого молодежь начинает действовать против фашистов без всякой поддержки со стороны коммунистов. Большевиков расстреливают в первой серии и закапывают, можно сказать, живыми в какой-то яме. А одного из них фашисты протыкают штыком насквозь. Кстати, как вы это сняли, что его протыкают насквозь?
— Я? — прозвучал в зале голос Герасимова, и сам режиссер усомнился, он ли это якнул. — А, очень просто, товарищ Сталин. На груди у артиста накладывается металлический панцирь, впереди которого устроен раструб. Штык, сделанный из металлической ленты, входит в раструб, изгибается в дугообразном пазу внутри панциря и выходит с другой его стороны. Создается впечатление, что грудь человека проткнули насквозь.
— Чего только не придумают эти киноделы! — усмехнулся Сталин. — А как звали того большевика, которого проткнули штыком?
— Шульга, товарищ Сталин.
— А в Краснодоне был большевик по фамилии Шульга?
— Нет. Это собирательный образ. Большевик Валько был. А Шульги не было.
— Зачем же вы закололи Шульгу, которого не было?
Сталин опять встал с кресла, и его трубка кончиком мундштука нацелилась прямо в лицо режиссеру, едва не коснулась носа. Герасимову захотелось схватить эту трубку, швырнуть на пол и растоптать в порошок.
— Вы закололи не Шульгу, вы закололи партию! — гремел голос Сталина, и Герасимову подумалось, что он сейчас потребует у него признаний в предательстве народа и партии. — У вас дети выиграли Отечественную войну. Зачем вы закололи партию?
Надо было что-то отвечать на столь нелепый и иезуитский вопрос, и Герасимов заговорил каким-то не своим, чужим голосом:
— Свой фильм я снимал строго по роману Фадеева. Мы с писателем хотели показать такую молодежь, которая по велению собственного сердца защищала Родину, рискуя жизнью. И такой молодежи на оккупированных территориях было большинство.
— Я не знаю, каких было большинство, а каких меньшинство, — произнес Хозяин. — Я знаю, что такую молодежь воспитала партия. И еще я знаю, что вы с Фадеевым — два сапога пара. Или как иголка с ниткой — куда Фадеев, туда и вы. Но мне также известно, что в Краснодоне вместе с юными подпольщиками были сброшены в шахту и несколько коммунистов, об этом мне написали письмо сами краснодонцы. Вот почему мы пересмотрели и пришли к выводу, что в таком виде роман не может широко издаваться. Его нужно переделывать.
— И описать полководцев! — вскрикнул Лаврентий Павлович и кивком указал на Иосифа Виссарионовича.
— Слушай, дай мне сказать, — с неприязнью поморщился Сталин, — речь не о полководцах, а о романе. И о фильме.
— Роман Фадеева «Молодая гвардия» переиздается за рубежом во многих странах и имеет там успех, — вдруг решил заступиться Молотов.
— Меня не интересует, что говорят за рубежом, — пуще прежнего рассердился Сталин. — Мы должны иметь собственное мнение. Раз Фадеев не явился на заседание Политбюро, мы укажем на его ошибки во всеуслышание в прессе, посредством критики. Пусть пеняет на себя. Что касается фильма, то в нем, как и в романе, надо усилить роль партии. Товарищ Герасимов, вы сможете в фильме значительно усилить роль партии?
Герасимов ожил. Значит, фильм не режут, а лишь хотят заставить внести поправки.
— Такая вероятность есть, — живо откликнулся Сергей Аполлинарьевич. — Можно дописать несколько сцен, тем более что Любовь Шевцова перед началом войны училась в ворошиловградской разведшколе и во время оккупации несколько раз ездила на связь в Ворошиловград. Это подробно описано у Фадеева в романе.
— Или так, — с иронией произнес Сталин. Недавно ему Ганьшин рассказал анекдот. Посмотрел, дескать, Сталин кино и говорит: «Фильма никуда не годится. Сценариста расстрелять. Режиссера расстрелять. Всей съемочной группе по пятнадцать лет лагерей». Ему отвечает Берия: «Может быть, они просто все заново переснимут?» Сталин подумал и сказал: «Ну, или так». И теперь ему стало нравиться время от времени произносить это «или так». — Вот и покажите связь Шевцовой с руководством. И еще мне кажется, что вашу фильму надо снять в одной серии, чтобы люди не тратили слишком много времени на ее просмотр.