Тед Новак молча застыл за его спиной, более не пытаясь что-либо предпринять. К счастью, вытяжка в лаборатории мощная и с фильтром, поэтому никто не пострадает, размышлял судмедэксперт. Он сделал все возможное, но драться — увы, не умеет… и теперь будь, что будет. Аминь!
— Что теперь будет, я и думать не хочу, — покачал головой Тед Новак.
Господин комиссар мрачно глянул на него в упор.
— Если бы я мог, то сегодня же, сейчас же приказал сравнять с землей, а потом сжечь и дом этой ведьмы, и ее чертов сад. Чтобы ни следа, ни памяти не осталось от этого логова. Мне не будет покоя, если хоть один цветок там уцелеет. Повторный обыск необходим, Тед… пойми.
— Была бы там целая плантация — не хранили бы его в цветочном горшке, — заметил судмедэксперт.
Фома дернул уголком рта.
— Резонно. Однако проверить стоит.
— Если кое-кого до этого не посадят за должностное преступление. И что теперь в суде предъявить, вы не подумали?
Фома усмехнулся. Достал из кармана маленький, туго запаянный, прозрачный пакет. Внутри него лежал расплющенный стебелек, с круглыми листьями по бокам и неказистой верхушкой. Лепестки, как обрывки грязного бинта из холерного барака. Molifrando magnificat imperii. Последний экземпляр, единственный во всем мире. Тед Новак глядел на него, как завороженный.
— У меня есть фотографии горшка с этой дрянью, с четко пропечатанной датой. Документальное подтверждение, со всеми необходимыми подписями. Не поверят — предъявлю. А этот… Надо будет — я его прямо в зале суда уничтожу. Найду способ. И никто, ни одна живая душа в мире — даже облеченная наивысшей властью, не сможет мне в этом помешать. Запомните это, Тед, раз и навсегда.
Господин комиссар улыбнулся и подмигнул ошарашенному коллеге. И быстро спрятал пакет, не желая более испытывать терпение судмедэксперта.
— Не стоит испытывать людей, вводя во искушение. Триста лет назад Molifrando magnificat imperii уже пытались использовать «для благих целей», приручая зло. Слишком много на себя взяли, гордыня и тщеславие возобладали над здравым смыслом. Помните, что из этого вышло? Я не хочу, чтобы сейчас эта история повторилась. Адскому семени — место в Аду.
Фома представил себе взбешенное лицо господина суперинтенданта, его истошные вопли: «Савлински, вы перешли все мыслимые границы! Вы сошли с ума! Уничтожить такую ценность! Да вас самого за это надо в камеру… Господи, за что мне это наказание?!» Представил — и захохотал.
[i] И сказал Господь [Бог] Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?» Бытие: глава 4.
[ii] Псалом 138 «Господи! Ты испытал меня и знаешь…»
[iii] Спиртовая лекарственная настойка
Глава 22
Часом позже…
Кабинет комиссара полиции Фомы Савлински
— Хотел тебе кое-что показать. Ты спас несчастную девочку, поэтому я решил — ты должен узнать это первым.
Господин комиссар открыл ящик стола, достал картонную папку на завязочках и достал какие-то листочки.
— Ты знаешь, как ее зовут?
Майкл Гизли уставился на шефа. Кто ему протрепался, хотелось бы знать?
— О какой это? — с нарочитым безразличием, спросил громила-стажер. — Я че-то не понял, шеф.
— Ты прекрасно понял, о ком я говорю, не хмурься и не кривись. И никто мне тебя не выдавал — у тебя и так все на лбу написано, — сказал Фома и предупреждающе поднял руку: лучше помолчи! Послушай! — Быть влюбленным — совсем не стыдно. Так вот, ее полное имя — Мерседес Каталина Мария Габриэла Норма Лаурита Пабло Энаида Селеста Антония Изабель Фелипе Эсперанса ди Сайлес ди Сампайо. Ее отец — португальский граф Карлос Эштебан Фелипе Луис Мария Фердинанд Франсиско Изабель Иоанн Каэтано Симон Андреас ди Сайлес ди Сампайо, выходец из очень древнего аристократического рода, их фамильному замку в Порталегри веков пять, если не больше. Собственно, и весь город, с окрестностями, принадлежит им. И это лишь часть их владений, у рода ди Сампайо есть богатые земли и в соседней Кастилии. Мрачноватая история, как и полагается у таких родов, да нам это сейчас ни к чему. Кстати, я тебе еще не все имена отца и дочери перечислил — у аристократов же как принято: чем больше имен дадут при крещении, чем больше заплатят за это священнику, тем больше святых небесных покровителей будет у младенца. Достойная, очень надежная охрана. Правда, всех поименно запомнить просто невозможно — у Мерседес их, в общей сложности, двадцать семь. У ее отца — еще больше. Тридцать пять, вроде бы.