Выбрать главу

Так Анна шла, то молясь вслух, то уговаривая себя. А потом — стала просто считать шаги. Так ей казалось легче, отвлекало от скверных мыслей, страхов и сомнений. И вскоре полная Луна перестала казаться сулящей одну только печаль, только зло и горе.

Анне вновь захотелось улыбаться.

И тут возник новый «мираж». Ажурная каменная изгородь, густо увитая розами. И светло-серый камень, и кипенно-белые цветы казались невесомыми. Анна бросила чемодан, развела руками цветочные плети и приникла к образовавшемуся отверстию.

Прямо перед ней — рукой подать! — маячил хорошенький домик. В капризном и коварном свете луны, он выглядел пряничным — как в одной старой, старой сказке. Возле самого дома стоял фонарь, похожий на гигантский цветок. Он как будто соперничал с Луной — кто лучше осветит входную дверь и ведущую к ней от ворот каменную дорожку.

Не дом, а провал во времени. Какой-то анахронизм, абсолютно неуместный в современном промышленном городе. Даже на его окраине, на отшибе. Вдали от огней фигурных, многоярусных шоссе — обычных и скоростных, от многочисленных ночных кафе и баров, от заводских и фабричных корпусов, окутанных дымом, от сверкающих сталью и сверхпрочным стеклом одиноких небоскребов — убежища банковских служащих; унылых многоэтажек — приюта рабочей бедноты и роскошных «доходных» домов — убежища совсем иной публики; от частных пансионов, интернатов, приютов и казарм.

Неожиданно для себя, девушка вспомнила, как они с братом читали в детстве старую сказку. О детях, заблудившихся в лесу. Долго они блуждали, пока не увидели красивую большую поляну, а на ней — удивительный домик. Анна помнила эту сказку почти наизусть — бог весть почему, они с Патриком читали ее чаще других. А порой даже разыгрывали ее в лицах. Казалось, это было совсем еще вчера… Память Анны внезапно подсказала слова: «Домик-то был не простой, весь сложен из вкусного белого хлеба, пряниками крытый, а в окошки его вставлен чистый леденец».

Они тогда спрятались под стол в библиотеке и опустили бархатную скатерть — чтоб страшнее было. Читали со свечкой и едва не устроили пожар. Когда Патрик, изображая ведьму, начала завывать и корчить жуткие рожи, Анна так сильно испугалась, что уронила свечу. Закрыв лицо руками, она плакала и дрожала, пока брат гасил пламя. Обжигаясь и фыркая от боли, а еще — чертыхаясь. Им в тот вечер здорово досталось от отца. Но Патрик взял всю вину на себя. Он виноват, его и наказывайте.

…Тут Анна опомнилась и, с силой, дернула серебряный колокольчик. Дверь приоткрылась, изнутри выглянула голова старой дамы, и два круглых, немигающих, глаза уставились на девушку.

— Добрый вечер. Я заблудилась. Можно ли войти?

Ее впустили и провели в гостиную, где и состоялся весьма непростой разговор с хозяйкой домика, миссис Тирренс. Анна представилась учительницей в отпуске — Энни Макроув и предъявила бдительной старушке паспорт… своей горничной. Для большего сходства, перед поездкой Анна покрасила волосы, из рыжей став брюнеткой. Брови и ресницы у нее были от природы темные, кожа без веснушек, поэтому преображение вышло удачно. Шалость удалась!

— Как-то вы не очень, деточка, здесь похожи, — пробормотала старуха, внимательно и даже придирчиво разглядывая паспорт.

— Ах, миссис Тирренс! Подобные фотографии — особый вид надругательства над человеческой личностью. Так снимут — и мать родная не узнает! — засмеялась девушка.

Миссис Тирренс оторвалась от изучения документа и, в упор, уставилась на гостью.

— Не знаю, как ваша достойнейшая родительница, но я бы точно не узнала. Как это вас угораздило, деточка, выбрать такого бездарного фотографа, а?

— Ах, даже не помню… наверное, болела, — покаянным голосом ответила девушка.

— Ладно, не будем о грустном. Давайте о приятном, — сладко улыбнулась старуха. — Как же вам повезло, деточка! Ну, просто сказочно! — всплеснула пухлыми ручками миссис Тирренс. — В нашу глухомань не каждое такси поедет, а на ночь глядя — так и тем более.

— Я пешком дошла, — нарочито весело сказала девушка.

— Что, неужели от самого вокзала? — поразилась миссис Тирренс. В ее круглых, «совиных», глазах появилось выражение: «Не верю! Не верю и все — хоть ты тресни, деточка! Врешь ты все, малюточка!»

«Деточка» и «малюточка» лишь усмехнулась в ответ и пожала плечами. Ах, мол, какие пустяки!

Старуха моргнула.

— Боже мой… У вас, наверное, денег не хватило. Понимаю вас, деточка, очень хорошо понимаю: деньги такая субстанция, почти эфемерная. Вечно куда-то испаряется — то туда, то сюда, хе-хе.