Анна усмехнулась про себя: не хватает еще скрипа столика-тележки.
Наконец, существо в розовых оборках и бантах подкатило к ним. Улыбнулось — показав редкие желтые зубы, и сделало книксен.
— Глория, радость моя! Все привезла?
Существо закивало — часто-часто: все, как и просили.
— Умница, деточка! — умилилась миссис Тирренс. — Доставай!
Она переключилась на гостью:
— Деточка моя. На будущее хочу предупредить: ответа от моих девочек не ждите. Немые обе, с рождения. И это хорошо весьма!
Анна удивленно вскинула брови.
— Не люблю, когда прислуга много болтает. Ненавижу сплетни. Эти же не смогут, даже если захотят, — хихикнула старушка. — Глориоза Великолепная и Стрелиция Королевская, Глори и Стрели, я их так называю. Свои-то, родные, имена у них заурядные, я бы даже сказала — препошлейшие.
— Они не против? — удивилась Анна.
— Деточка, да они просто счастливы! У меня тут все счастливы — каждый на свой лад, хи-хи-хи! А для таких, как они — это честь! Превеликая!
Ее многочисленные подбородки мелко затряслись.
— Правда, Глориоза боится чужих, особенно, мужчин, но это пустяки.
— Кто ее обидел?
— Господь Бог. А из людей — никто пока не успел. Просто она считает себя… тортом. Ах, только не смейтесь, деточка! Не надо! А не то Глори все поймет и обидится, она же не глухая.
Анна от изумления расхохоталась.
— Ой. Простите, я нечаянно! Простите!
— Я же вас просила… — грустно улыбнулась старуха. — Да, моя Глориоза — торт. Бисквитный, с орешками и ромом, обильно политый шоколадом, и, конечно же, с кремовыми розами. Правильно я говорю? — она повернулась к служанке, стоящей за ее спиной. Глориоза что-то промычала, закивала головой и показала три пальца.
— Ох, забыла совсем — торт же трехъярусный. Теперь все?
Глориоза-«торт» заулыбалась так, что стали видны розовые десны, и кивала, кивала, кивала.
— Я знаю, вы добрая деточка, только очень неосторожная, — продолжала миссис Тирренс. — Если вечером увидите Глори в компании с фляжкой рома, вы уж не смейтесь, промолчите… ладно? Если я правильно поняла: временами ром из нее куда-то испаряется. Бисквит сохнет, а это беда. Сухой бисквит без ромовой пропитки — просто дрянь, кому такой нужен? Вот Глори и пропитывается по-новой. Очень мудро, — подмигнула старуха.
«Мудрая Глори» вновь замычала, заулыбалась и безостановочно закивала головой. Шелковые розы, ленты и банты на ее чепце затрепыхались в такт.
Анне внезапно стало не по себе. В теплый майский полдень по ее спине побежала струйка холодного пота. Она посмотрела сначала на Стрелицию, потом — на «мудрую Глоричку». Они застыли позади кресла миссис Тирренс навытяжку, будто окаменев. Глаза обеих служанок были прозрачны и пусты — как стеклянные пуговицы.
— Вы свободны! — махнула рукой миссис Тирренс, и две нелепые фигуры в атласных оборках, лентах и кружевах, неуклюже поклонились и дружно потопали к дому. — Теперь можно и поговорить, деточка моя. Удивляетесь, зачем они мне, эти милые чудовища, хи-хи-хи? У Глори хоть мозги и набекрень, но руки золотые — лучшей помощницы на кухню не найти, — аккуратно облизывая ложечку, заметила старуха. — А Стрели только для тяжелых работ и годится. Поднести, унести, резать, пилить, копать, гвозди забивать, топором махать, убираться… ой, да всего не перечислить. Конечно, на грубые работы неплохо бы мужчину нанять, а в дом — прелестную девицу покрепче. Но что прикажете с этой делать? Уволить и со двора согнать — жалко: они с Глори близнецы. А близнецов разлучать нельзя. Грех!
От этих слов у Анны защемило сердце. «Братец мой любимый, зачем ты уехал? Бросил меня — зачем? И захочешь ли ты меня видеть… ах, если бы знать…»
— Теперь можно и поговорить, деточка моя, о чем-то поинтереснее моих служанок. Их жизнь счастлива и потому скучна, стать героинями модного романа им уж точно не светит, хи-хи-хи! А вот с другими случаются иной раз такие истории, что просто не оторваться. Вот послушайте, деточка, — произнесла миссис Тирренс. Глаза её казались двумя горящими угольками. — Как вам такой сюжет: парень встретил девушку. Банальное начало, скажете? Сплошная, мол, тривиальность?
— Скорее, классика, — сказала Анна.
— Всё так, всё так, деточка, — расплылась в улыбке миссис Тирренс. — Ну так вот. Любовь-морковь, ахи-охи, конфеты-букеты-синема, танцы-завлеканцы, первый поцелуй, секс, помолвка… о, да что это я!..всё, всё, как полагается! Пока неплохо, да? — поправив очки, спросила старуха…