— Ничего-ничего, продолжай. Он тебя сейчас не слышит и как-нибудь переживет, — усмехнулся Фома.
Ник приободрился.
— Хозяином модной клиники для богатых психов или внуком сталелитейного магната. Или настоятелем собора вашего тезки. Словом, при чинах и при деньгах. Так нет же — хоть и крутой профи, но ведь простой полицейский. Убили? Кто умнее и добрее, скажет — издержки профессии. Недоумок или тот, кого ребята хоть раз за бока взяли, скажет: туда ему и дорога. Начальство наше скороговоркой произнесет молитву — и позвонит бухгалтеру, чтоб из ведомости покойного вычеркнул, а личное дело — сдаст в архив. И конец.
Фома слушал и улыбался. Он давно заметил, что ребята у них в Управлении — как на подбор. И все равно приятно удивился. Он давно понял — куда несмело, но упрямо клонит этот парень. Их мысли и цели совпадали: найти причину смерти Патрика О*Рейли, найти его убийцу (или убийц) — нет, не того (или тех), кто выпустил в него семь пуль, а того, кто под них подставил. Найти и наказать по всей строгости. Ибо нет преступления без наказания, нет наказания без закона, нет преступления без законного наказания.[i] Эту профессиональную истину Фома Савлински помнил даже лучше, нежели «Отче наш» — и, если надо, подписался бы под ней своей кровью. Хотя… бывало, что и подписывался. Да как обильно! Два раза с того света доктора вытаскивали — честь им и хвала. Как давно это было, но разве забудешь?
— Только вы, господин комиссар, способны узнать — кто погубил Патрика. Вы — поймете, вы — докопаетесь. А мы с ребятами были бы вам очень благодарны…
Тут Ник замялся. Не был он дипломатом, и переговоры на щекотливые темы не давались ему с легкостью. Никогда. Увы. Вот как сказать господину комиссару: «Мы хотим вас нанять, как частного детектива». Неуважительно звучит, по-хамски даже. Как подобрать нужные слова? Ох, субординация, чтоб тебя…
Все душевные терзания были так явственно написаны на его простодушном лице, курносом и веснушчатом, что Фома улыбнулся. Давай, парень, соберись… ну?
— Мы с ребятами поговорили и решили… — Ник снова на минуту замялся, — мы вам хорошо заплатим, не сомневайтесь, господин комиссар! Мы скинулись.
«Ты, конечно, добрый парень, но какой же ты дурак», будто говорил взгляд Фомы. «Разве ж я могу взять ваши деньги?» А вслух он произнес:
— Вот кем-кем, а частным детективом я еще не был. Видно, никогда и не буду, поэтому деньги свои убери. Но за то, что предложили — спасибо. Как дело закончу — сходим вместе пообедать. В тот ваш любимый бар, у него еще такое дурацкое название.
— «Две старых обезьяны»?!
— Он самый.
Ник О*Брайен замолчал, умоляюще сложив руки.
Лицо господина комиссара приняло суровое выражение.
— Хорошо, я возьмусь за это дело. Но о моем расследовании — никому ни слова, ясно? — И Фома выразительно показал глазами на потолок.
— Ясно, — вполголоса произнес Ник, еще не веря своему счастью. — Слушаюсь, господин комиссар!
— Мне может понадобиться ваша помощь — и даже в неурочное время.
— Всегда, господин комиссар! Мы готовы… да хоть сейчас! — подскочил на стуле Ник.
— Сейчас не надо, — охладил его пыл Фома. — Сейчас я пойду домой, ужинать и спать. На голодный желудок я неважно соображаю. И вам пора домой, офицер. Уже заждались, наверное. Спокойной ночи, О*Брайен!
— И вам спокойной ночи, господин комиссар. Спасибо вам…
— Пока не за что, — сказал Фома, закрывая кабинет на ключ. Про злополучный шарф он опять забыл, и тот уныло свисал из правого кармана плаща. Не оборачиваясь, господин комиссар помахал рукой на прощение.
Младший офицер Ник О*Брайен пристально смотрел ему вслед.
— Как это за что, господин комиссар? — счастливым голосом произнес он. — Спасибо вам за надежду.
Его простоватое курносое лицо расплылось в улыбке. Теперь все, все будет, как надо. Патрик — где бы он ни находился сейчас — будет доволен: его любят, его помнят, за него отомстят. По совести, но главное — по закону. Так будет правильно. И только — так. Ибо нет преступления без наказания, нет и быть не должно. Благослови вас бог, господин комиссар!
… А господин комиссар, тем временем, ехал в такси. С трудом сдерживая зевоту и предвкушая сытный, плотный ужин: отбивные (не меньше пяти!), горячая паста и, конечно, шоколад со сливками, м-мм, красота-а! И, наконец-то, семичасовой сон — впервые за две последние две недели. Фома и представить себе не мог, какой сюрприз ожидает его дома.