И тут ее бледные, вечно неподвижные губы внезапно ожили. Они — разомкнулись. Они дергались, извивались, обнажая неровные зубы и розовые десны, они кривились… казалось ожила деревянная или глиняная маска. Видно было: каждое движение давалось ей с огромным, просто неимоверным, усилием.
Присутствующие офицеры, в ужасе, переглянулись. Странная тетка, жуткие гримасы. Что ж ее так корежит? Приступ у нее, что ли?
А Фома улыбнулся. Он-то понял: несчастная женщина благодарила его за подаренную, пока еще робкую, надежду и пыталась сказать ему — «спасибо, господин комиссар!»
— Кто это сделал? — спросил Фома.
Гостья судорожно вздохнула и написала — «хозяйка, миссис Тирренс».
— А теперь, мисс Петерссон, опишите все подробно.
Она стала писать: сегодня приемный день, в их усадьбе много народу — магазинчик полон, они с Глорией забегались, даже хозяйка — и та помогала паковать «кремовые розы» и пирожки. Одни покупатели уходили, другие приходили. Глория пошла за новой партией в дом, на кухню. И пропала. Хозяйка стала сердиться, пошла следом за ней, через некоторое время вернулась. «Работай здесь», сказала она, «Глория очень занята, вернется позже». Через полтора часа, когда покупатели разошлись, обеспокоенная Стрелиция пошла в дом…
… и, на кухне, возле стола чуть не упала, споткнувшись о что-то твердое. Башмак. Ох, достанется им за такое! Разбрасывать обувь — и где?! Она глянула вниз… и окаменела. Сестра лежала на полу, скорчившись, руки вывернуты, пальцы скрючены, лицо — милое, нежное лицо — исказила страдальческая гримаса. Запах рома мешался с запахом рвоты — Стрелиция разглядела несколько подсыхающих лужиц на полу. И рядом — пустую фляжку, в которой ее сестра хранила свой любимый ром. Пропитку для «бисквита». Стрелиция не могла, не хотела верить глазам! Она дотронулась до щеки сестры — та была уже холодной. Доктора не помогут, тут нужен могильщик — сказала бы хозяйка. Размазывая слезы по щекам, Стрелиция бросилась через сад к машине — и вот, приехала сюда…
Она закончила писать и отдала листок господину комиссару. Тот прочитал. И внезапно его осенило… а почему бы и нет, подумал Фома. Быстро достал из стола картонную папку, вытащил фотографию и показал ее гостье.
— Мисс Петерссон, вы знакомы с этим человеком?
Она взглянула на фото — и вздрогнула всем телом… и быстро, быстро застрочила.
…История, рассказанная Хильдой Петерссон (или Стрелицией Королевской), оказалась и простой, и неприятной, в равной степени. Постоянный заказчик, Чарльз-Маурицио-Бенджамин Смит не нашел ничего веселее, чем подшутить над этой бедолагой. Делал вид, что влюбился, что сохнет и спать не может из-за мыслей о «милой Стреличке!» — так и выманивал у нее дорогие пирожные бесплатно. Бедолага прощала его грубоватые шутки: «что за баба, щипать твой зад — все равно, что зад каменной статуи». Считала своим женихом, не подозревая, что это шутка, всего-то «легкая, забавная, гы-гы-гы!», шутка.
В тот вечер он сказал: «Давай, покажи мне все тут, невеста, бг-гг!» Она и показала: они почти весь дом — там, где позволяла миссис Тирренс. А потом случилось то, что случилось. «Привела его в подвал. Там Комната, в ней — Красота. Особая, не для всех. Я думала, он обрадуется, красота же, а он — испугался», написала Хильда-Стрелиция. И, подняв глаза, выжидающе замерла.
Фома прочитал внимательно, потом улыбнулся и кивнул — продолжайте, мол. Хильда-Стрелиция продолжила свой «рассказ». И писала, писала, писала… очень быстро. Ручку она зажала в кулаке так, будто бы хотела проткнуть бумагу насквозь.
«Он заметался, уронил старого господина, тот рассыпался… на шум явилась хозяйка, начала ругаться. Он угрожать стал, обзываться: вызову полицию, вы, говорил он, старая ведьма, преступница. Обзывался долго. Хозяйка его уговорила выпить чаю с пирожными. А мне велела собрать старого господина заново. Я и собирала. Потом — усадила назад, в кресло. Полюбовалась немного. Птичек еще поправила, они тоже красивые».
Господин комиссар уже прикидывал: пока криминалисты будут осматривать тело и место происшествия, ему предстоит все разузнать. Красота… надо же! Посмотрим, что там за красота такая, мужчина — и тот ужаснулся. Одно хорошо, несчастная женщина немного успокоилась. Хотя такая силачка, великанша вряд ли станет биться в истерике, одернул себя Фома.
Хильда-Стрелиция все писала. «А потом пришла хозяйка и сказала, что гостю не понравился миндальный крем, он упал и умер. Ну, я и пошла.»
Она подвинула листок господину комиссару. Тот быстро прочитал. Нахмурился.
— Куда пошла?
«Выносить труп. Шла и думала: странный он. Вкусный же крем, Глори мешала. Она умеет», быстро написала Хильда-Стрелиция.