— Уф! Здорово получилось! — сказала Кена вытирая лоб, — Я думала до темна провожусь и полупустая поеду. Так как же у тебя получилось то?
— Погоди! давай я кулиса запрягу и в деревню потихоньку пойдем. По дорого расскажу.
— Ой, да как же ты его запряжешь то? У тебя волокуши стоят так, что и не подведешь и не обвяжешь. И попробуй ка их теперь полные разверни. о чем ты вообще думал, когда так их поставил? Насыпать то удобно было, а дальше то что?
— Сейчас увидишь! Давай, Серый! — Юкону надоели подколки. Он перешел в кулиса и быстро поплыл к берегу. Добравшись до места, где стояли волокуши он уперся лапами в дно и надавил на переднюю часть повозки головой. Повозка медленно развернулась оглоблями в сторону тропы. Юкон почувствовал, что ящеру не нравиться толкать головой твердую деревяшку, но задачу он все рано выполнил. затем кулис выбрался на берег, прошел немного вперед и вернулся, оказавшись точно между оглоблями.
Юкон взял подхватил хомут и ремни, подошел к кулису и начал невозмутимо его запрягать.
Сказать, что Кена удивилась, значит не сказать ничего. Она застыла на берегу с отпавшей челюстью. Кулисы довольно послушны, но они туповаты. Чтобы научить кулиса выполнять несколько простых команд требуется несколько недель ежедневной дрессировки. А тут кулис подгоняет ряску к берегу, а потом сам подходит и разворачивает повозку.
Кена думала, что ряску кулис подогнал случайно, когда Юкон отпустил его поплавать. Но теперь было ясно. что никакой случайности не было. Этот ящер был настоящим чудом. Как только Юкон держал такое в секрете?
Когда первое удивление прошло, Кена глубоко вдохнула, собираясь то ли спрашивать то ли возмущаться. Но не успела ни того ни другого. Из-за ее левого плеча шагнул высокий смуглый тип в стеганной кожанной куртке и ударил Юкона по голове дубинкой.
— Что, парня поучала, а сама шагов за спиной не слышишь? — Молодой рош повернулся к Кене. Юкон после удара упал на волокуши и не двигался.
Кена хотела кинуться к парню, но передумала и потянулась к тесаку. который лежал у нее в волокушах.
— Не смей! — гаркнул рош, — а то голову проломлю. Будь умничкой. Мы тебя свяжем уйдем с кулисами. Останешься жива здорова. А будешь дергаться, проломлю башку, как этому сопляку.
— Выродок! — Кена забыла о тесаке и кинулась на врага с пустыми руками. Тот ударил дубинкой, метя в плечо. Убивать девчонку он не хотел, но и драться с кренеркой не собирался. Кена легко поднырнула под удар, перехватила руку с дубинкой и резко провернула, заходя противнику за спину. Тот вскрикнул от боли и выпустил дубинку. Но это было лишь начало. Заломив запястье, Кена заставила его нагнуться, а затем резко отпустила. Тот распрямился и в этот момент девчонка от души ударила его кулаком в нос. Хрустнули хрящи и из носа обильно потекла кровь.
А Кена уже снова взяла в захват руку противника и двигаясь по кругу с хрустом заломила ее так, что тот опять согнулся. Девчонка добавила ему импульса и он оправился лицом навстречу земле.
— Тварь!, Гнида!— Кена тащила роша лицом по земле, размазывая текущую из носа кровь — Если Юкон умрет. я тебя прикончу! Не-е-ет! Я попрошу старую Юху устроить для тебя праздничную пытку! Ты будешь несколько часов кричать, пока не сдохнешь!
Кена уперла колено между лопаток, удерживая двумя руками болевой захват и посмотрела в сторону Юкона. Но рассмотреть ничего не успела. Сознание неожиданно погасло.
Очнулась Кена сидя. Спина упиралась в твердое, руки были оттянуты назад, голова болела. Проморгавшись она увидела напротив Юкона, так же привязанного спиной к дереву. Но парень был привязан стоя. Отдельными ремнями ему привязали к дереву ноги и перетянули шею. Чтобы привязать как следует роши не постеснялись использовать упряжь от волокуш.
Кена хотела окликнуть друга, но поняла, что во рту у нее кляп, как впрочем и у Юкона. Обнадеживало лишь одно. Если парня связали, то он жив.
— О, смотри! Девка сама уже очухалась, — сказал Курт подходя к Юкону и выливая ему на голову воду из бурдюка. потом отвесил ему пару пощечин, — очнись, кряхово семя, или так и подохнешь. А нам этого не хочется.
Юкон застонал и открыл глаза. Соображал он плохо. Голова просто звенела от боли. Ударь рош чуть сильнее и крепкие кренерские кости уже не спасли бы ему жизнь. Юкон замычал, пытаясь что-то спросить. Потом рассмотрел на рошей и связанную Кену. Взгляд его сразу изменился. Растерянность ушла, глаза сузились от злости. Он помотал головой, показывая, что просит убрать кляп.
— Не, пацан, кляп я тебе не выйму. Еще заорешь. Вдруг кто из охотников возвращается и услышит? Нам этого не надо! Хе-хе! — Курт демонстративно потянулся, размял руки. Ударил кулаком в живот, целя по печени. Потом добавил еще пару раз слева и справа. Отошел на пару шагов и достал из-за голенища нож.
— Твои родичи убили нашего брата. Он отправился в серые пределы один. И в дорогу ему никто не дал ни ножа ни хлеба. Его тело бросили в болото, как-будто он старый дохлый пес, — Курт подошел к Юкону и прижал лезвие короткого ножа к к лицу чуть ниже глаза, — мы отправим тебя вслед за братом с гостинцами. А чтобы ты не забыл кому их передать мы сделаем тебе больно, кренер!
Лезвие надавило сильнее и прокололо кожу. Юкон чувствовал, что нож нацелен в глазное яблоко.
— Курт, а что будем делать с девчонкой? Она из другого дома, — Юкон увидел чуть в стороне еще одного роша. Нос у него был распухший, лицо расцарапано, а на рубахе были следы крови.
— Ну и что с того? Она из их деревни и она нас видела! — Курт убрал нож от лица Юкона. По щека поползла капля крови из свежего пореза, — и, если ты не забыл, она обещала тебя прикончить, пока таскала лицом по земле.
— Да! Она что бешенная кошка! — Стефан аккуратно пощупал распухший нос, — но она не виновата в смерти Ганца. Нам не за что ей мстить. И она даже не мужчина. Ее душа не отправиться в серые пределы за Ганцом, а ее убийство не честь, а позор.
— Она кренерка, дурень! У них любая баба может быть охотником и воином. А эта точно не из мирных женушек, если так тебя голыми руками отделала. И кто вообще говорил, что я ее ради посмертья Ганца собрался порешить? Нам просто не нужно, чтобы кто-то узнал, куда делся этот пацан. Кренеры из своих деревень вылазить не любят, но могут же и пойти искать нас ради мести. Я не хочу постоянно оглядываться. Но дело не только в безопасности. Тебе не хочется развлечься с этой дикой кошкой? На глазах у этого гаденыша! Она ему вроде нравится. Для него это будет дополнение к тому, что я с ним сделаю с помощью ножа и соли.
— Не Курт, так не пойдет! Мать бы это не одобрила. Да и Ганц бы так никогда не поступил! — младший рош стал между братом и декушкой.
— Стефан, да погоди ты. Чего завелся. Ты вспомни, как отец хвалился, как они по пол деревни девок портили. А мать слушала и молчала. Ты же мужчина! или ты только шлюх заваливать умеешь?
— То что отец рассказывал, то на войне было! Там женщины законная добыча победителя. Раз их мужчины оказались слабыми, то воины могут делать с добычей что захотят. Сейчас мы не на войне. Мы пошли на промысел. Ганц погорел и его убили. Взять жизнь убийцы или его родича наше право по закону мести. И наш долг, чтобы облегчить Ганцу посмертие. А брать в мирной деревне насильно бабу, а тем более немужнюю малолетнюю девку позор для мужчины! Ты против закона идешь, брат! Если нельзя этого избежать, то давай убьем ее, но быстро и без лишней боли. А насильничать не позволю!
— Стефан, да ты что. Разве ж я против закона пойду? — Курт подошел к брату и неожиданно резко ударил его кулаком в лицо. Тот пошатнулся, схватившись за многострадальный нос, а брат добавил ему пару раз кулаками в живот, а потом в челюсть, — первая заповедь Закона какая, брат? Старший всегда прав! А я сейчас для тебя старший! Это ты против закона идешь, если мне мешаешь. Так что полежи и подумай пока.
Курт на всякий случай забрал нож из сапога у брата, который скрючился на земле от боли.
— А у меня тут дельце есть, — довольно улыбаясь старший брат подошел к Кене. Та подтянула к себе ноги, готовясь ударить.