Вернувшись к месту стоянки он увидел, что охотник уже улегся, а паренек прохаживается под деревом с взведенным арбалетом в руке.
Керзак подошел и уселся на торчащий из земли корень, достал тесак и стал кончиком оружия выскребать грязь из-под ногтей. Если пацан за ним следит, то пусть внимание будет на тесаке. Если выдастся случай, то Керзак или ударит кистенем или просто свернет ему шею без всякого оружия.
Прошли минут двадцать, а Понк так и продолжал расхаживать из стороны в сторону.
— Перень, чего ты шатаешься? Если кто-то будет нас искать, то твое движение может нас выдать.
— Я хожу в тени дерева, издалека меня не заметить. Зато я точно не усну, да и за дорогой так следить удобнее.
— Это ты зря, — Керзак не спеша поднялся и пошел в сторону Понка, — тут ведь какое дело…
— Ближе не подходи, — негромко но твердо сказал паренек, направив арбалет на здоровяка.
— Эй парень, ты чего, мы же в одной лодке, — Керзак медленно продолжал идти, успокаивающе выставив вперед левую руку.
Правая рука контрабандиста немного опустилась и отошла в сторону. Он как бы показывал, что убрал руку от рукоятки тесака, а на само деле готовил возможность для удара кистенем.
— Еще один шаг и я выстрелю, — Понк специально говорил не повышая голоса, чтобы показать, что он не боится здоровяка.
— Парень, ты чего? Не доверяешь? Ты это зря. Наш интерес довести вас в целости и сохранности. У нас честный бизнес и репутация в городе. И не целься ты в меня. Ты же не хочешь на самом деле всадить мне болт в кишки.
— При всем уважении я вам не доверяю, а за своих близких убью не задумываясь, — Понк изо всех сил изображал спокойствие и уверенность, которых не испытывал. Костяшки на пальцах сжимающих ложе арбалета побелели. Если этот бородатый громила не сдаст назад, он может просто не удержаться и нажать на спуск.
— Пожалуйста, сделайте пару шагов назад и я смогу опустить арбалет, — проговорил Понк, стараясь, чтобы голос не задрожал и не дал петуха, и неожиданно здоровяк послушался.
— Ладно, парень, не кепешуй, — Керзак сделал пару шагов назад, а в потом демонстративно вернулся на ранее облюбованный корень, — Гляди только, не поранься своей игрушкой.
Для удара нужно было сделать всего один хороший шаг, но Керза решил, что оно того не стоит. У щенка действительно решительный вид, такой может выстрелить. Керзак конечно его тоже достал бы, но с болтом в брюхе от этого радости было бы мало. Хряк с ним. Может еще появится и другая возможность.
Оставшееся время дежурства Понк продолжал расхаживать под деревом, глядя то на дорогу, то на Керзака, который казалось тоже сосредоточился на наблюдении за подходами со стороны города.
Когда вершина горы начала сереть, Керзак пошел будить Тунио. Тот поднялся довольно быстро, подошел к Мартину и окликнул его.
— Охотник, пора трогаться дальше.
Старик открыл глаза и сел.
— Ты же говорил, что пойдем после рассвета?
— Сдается мне, что за вами может кто-то погнаться, и я не хочу встречать рассвет на отрытом месте, где нас легко заметить. Предлагаю двинуться в путь немедленно и немного продвинуться вверх по склону. когда взойдет солнце мы уже будем под деревьями.
— Согласен, — ответил Мартин и, встав, начал будить дочерей.
Через пять минут маленький отряд уже надел заплечные мешки и тронулся в путь. Луны не было и сотню метров до склона они прошли довольно медленно. Дорога резко пошла вверх. Двигаться можно было лишь по одному. Тунио пропустил Керзака вперед и пошел следом за ним. Третьим шел Понк, периодически подавая руку Юдифь или Карине, чтобы они могли забраться на очередной уступ. Замыкал шествие Мартин. Он шел, внимательно гладя под ноги, стараясь находить дополнительную опору для одной руки. Он понимал, что карабкаясь с тяжелыми мешками за спиной в темноте, они здорово рискуют и постоянно следил за обеими дочерями, чтобы подстраховать, если кто-то из них оступится.
Понк нервничал. Чтобы подавать руку девушкам ему пришлось повесить арбалет за спину. Он специально не спешил, оставляя между собой и контрабандистами несколько шагов. Но сильно отставать было нельзя. В темноте можно сбиться с пути. Приходилось самому держаться на неустойчивых камнях, помогать девушками и желать отрастить глаза на затылке каждый раз, когда невозможно было не поворачиваться к провожатым спиной.
Наконец солнце уверенно выглянуло из-за горизонта и осветило из путь. Желтоватый ракушечник крошился под ногами, куда более надежную опору давали корни старых можжевельников, покрывавших склон. Хвойный запах и утренняя прохлада приятно бодрили, но уже через пол часа стало понятно, что дорога дается трудно и дальше заданный темп они не выдержат. Сделали первый короткий привал на пять минут, после чего продолжили путь, останавливаясь каждую четверть часа. Через два часа на пути попалась более менее ровная площадка и все, не сговариваясь, поснимали мешки и стали устраиваться на отдых. У края площадки из ракушечника торчал скальный зуб — темный камень, возвышающийся где-то на три человеческих роста. Он был слегка изогнут и формой действительно напоминал клык хищника, как и многие подобные камни, мимо которых отряд уже проходил.
Карина оказалась рядом с камнем и попробовала прикоснуться к нему, но невольно отдернула руку. Рука онемела, словно из нее высосали все тепло. Девушка вскрикнула и встала, чтобы отойти от странной скалы. Понк от ее вскрика вскинул арбалет и замер, не зная во что целиться.
— Тише, парень, а то зазнобу свою подстрелишь, — Тунио заметил, как девушка прикоснулась к темному камню, — а ты, красавица, лучше не трогай эту штуку. Дурные они и для людей опасные. Если человека к такому камню привязать, то он через несколько часов либо околеет либо умом тронется. Ну или в лучшем случае обессилит и больным сделается.
— А что при тебе кого-то привязывали? — спросил Мартин, — или так болтаешь?
— При мне привязывали, — подал голос Керзак, сидящий прислонившись спиной к дереву, — пара парней крысятничали в отряде. Их на горячем поймали, но судить без старшего не захотели. Привязали их, стало быть, на ночь к такому вот зубу. Один крепкий был малый, с меня ростом. На утро сам встать не смог, лицо серое и весь какой-то стал, как отжатая тряпка. Отвязали его да бросили, но только ему это не помогло. Чуть очухался и хотел вниз пойти, да только падал все время, пока и башку себе не раскроил.
А второй мелкий был еще, лет шестнадцати. Вот он сил не лишился, но мозги ему начисто переклинило. Его отвязали, а он, что бешеная шавка, как кинется… Рычал, кусался, царапался… Малыш Керк его дубинкой успокоил. И что приметно, он пацаненку череп проломил, а тот еще с полминуты ногтями землю царапал и хрипел. Я даже курицу вспомнил, которая уже без головы еще бежать пытается. Я с той поры даже посать на такой камень боюсь.
Пока бородач говорил все смотрели на него и только потом заметили, что Юдифь подошла к каменному зубу вплотную, положила на него обе ладони и уперлась в темную поверхность лбом.
— Юдифь, ты что? — Карина подошла к сестре, взяв ее за плечи, попыталась отстранить от опасного камня, но та словно приклеилась к нему.
— Сестра, очнись! — Карина обняла ее за талию и с силой потянула за собой.
Реакция Юдифь стала неожиданной. Она отвела левую руку и оттолкнула сестру. В толчке была такая сила, что девушка отлетела на несколько шагов и остановилась только врезавшись в ствол древнего можевельника. Сильно ударившись боком она со всхлипом свернулась калачикои и замычала от боли. Понк кинулся к ней
— Не мешай, дура! — Юдифь стояла теперь боком к камню, опираясь на него одной рукой, — Ты же просто не чувствуешь. Размякла от нежности к своему женишку. Да и не только от нежности. Хе-хе! Да сестричка? Да ладно… А вот ты отец не зря боишься, этот урод только и думает, как нас прикончить.
Юдифь указала рукой на Керзака.
— Ты девка, похоже опять мозгами подвинулась, наверное камушек так на тебя действует, — Керзак шагнул к девушке и хотел отодвинуть ее от скального зуба, но та с неожиданной силой откинула его руку, а потом, оскалившись, ударила открытой ладонью в нос, да так, что хрустнули хрящи.