Мартин достал баночку с мазью и промокнув рубахой выступившую кровь быстро втер немного в рану. Несколько минут будет адски жечь, но кровь остановиться сразу и рана не загноиться, главное не тревожить образовавшуюся тонкую корочку. Достал запасную рубашку и снова оделся, потом повернулся к Понку.
— Парень, надеюсь ты в меня хотя бы случайно попал?
— Папа, это не Понк, это я стреляла, — девушка не удержалась и всхлипнула, — Я… Я так испугалась, когда попала… Попала в тебя… Прости!
— Ну спасибо старине Геду, — охотник похлопал себя по бархетцу, — сапожник, а доспех справил на зависть всем оружейникам. Хотя, будь арбалет чуть помощнее… Да, ладно, не переживай дочка. Молодец, что решилась. Пусть мне немного шкуру и попортила, зато бугая этого уложила.
— В него Понк попал, — ответила Карина, подкладывая лежащей сестре сумку под голову, — Я два раза стреляла. Раз промахнулась вообще, а второй…
— Ты?…, — старик повернулся к жениху дочери и удивленно поднял брови, — ну тогда прости, парень. Я считал, что ты… Одним словом — кондитер. А ты нормальный! Спасибо. Я твой должник.
— Внутри семьи долгов не бывает, — Понк не хотел себе в этом признаваться, но одобрение старика ему было приятно.
— Дело говоришь, видно не зря тебя все таки Карина выбрала. — Мартин поднял свой арбалет и тоже направил на Тунио, — а теперь ты, добрый человек, объясни нам что сейчас произошло? Вы с дружком нас в расход пустить решили? Подсчитали, что быстрее нас ограбить, чем через туман везти?
С каждым словом голос охотника становился жестче. Говоря он левой рукой ощупывал налившийся на шее рубец от удавки.
Тунио нервно сглотнул. В его жизни случалось разное, и испугать его было непросто, но трудно спокойно стоять, когда в тебя целятся сразу из двух арбалетов. Причем из одного из них только что застрелили его товарища.
— Я тут не причем. Спроси дочь, я пытался образумить Керзака, но он с катушек слетел. Может на него тоже место это подействовало. Не буду врать, он мне предлагал вас грабануть, но я ему сразу сказал, что мы идем на честный прыжок и точка. Плата нормальная, а прыжок может дело и рисковое, но кровь лишний раз пускать — свою судьбы портить.
— А ты значит праведник и людей не убиваешь? — в голосе охотника звучал сарказм.
— Приходилось мне убивать, врать не буду. Да только когда иначе не получалось. А просто ради денег — это не мое. По мне лучше человека по договору перевести. За честную работу честные деньги. Вы в Пограничье попадаете, а у меня в кошельке монет прибавляется. Всем хорошо и Милостливую напрасной кровью гневить не надо.
Тунио специально напомнил, что им нужно попасть в Пограничье. Без него им дорогу трудно будет найти. Вот и реальный повод не убивать сейчас контрабандиста. Ну и про Милосердную напомнил с той же целью. Может кто-то из них набожный, не захочет лишний грех на себя вешать. Тунио понимал, что после выходки Керзака его легко могут пустить в расход вслед за приятелем.
— Карина, что он делал, пока этот боров меня душил?
— Он говорил этому уроду, чтобы он остановился и отпустил тебя. Но эта бородатая сволочь не слушал. — Карина от души пнула труп здоровяка ногой.
— Ладно поверю. Но идти ты теперь будешь только первым, — И мешок с медом тоже ты теперь понесешь. Если даже дурные мысли в голову полезут, то с таким грузом быстро не побегаешь.
— Эй, старик, я все понимаю, но это вместе со своим мешком я и поднять не смогу. Это этот дурак здоровый был что лошадь, а я же не такой.
— Ладно, выложи половину, на всех поделим, но идти будешь первым.
Тунио развязал мешок и стал выкладывать завернутые и упакованные медовые соты. Мысли в голове были невеселые. Выгодное дельце обернулось потерей единственного человека с Сабарканде, которому он доверял. С Керзаком он познакомился в первые недели жизни в султанате. Он был в шайке, которая помогла наивному новичку расстаться с деньгами, а потом превратила в должника и заставила воровать.
Получалось у Тунио по первых не очень. Из-за его неопытности стражники схватили его и еще двух членов шайки и избили до полусмерти. Когда стражи порядка ушли, озлобленные подельники чуть не прикончили паренька, но за него вступился Керзак. Почему здоровяк его пожалел, Керзак тогда так и не понял. Потом год Тунио учился выживать на улицах. Потом контрабанда, в которую они подались с Керзаком вдвоем. В одной связке они сотни раз перебирались через скалы и десятки раз спасали друг друга от падения в пропасть. Тунио был заметно умнее здоровяка и те кто тогда имел с их парочкой дело, знал, что главный из них именно узколицый паренек.
Они побывали в нескольких бандах, вместе воровали и грабили. Приходилось и убивать. Керзак изначально относился к убийствам проще. Тунио же всегда казалось, что разменивать чью то жизнь на несколько монет это слишком дешево. Но это не мешало ему учиться работать ножом и кистенем. Тунио вообще все хорошо схватывал. А потом понял, что зарабатывать можно легче и без крови. Так они с приятелем стали мошенниками. Разводили на монету тех, кто хотел перевезти что-нибудь контрабандой. У них было несколько отработанных схем. Иногда удавалось перевезти редкий товар, на котором можно было заработать и не кидая заказчиков.
В принципе, они неплохо зарабатывали, пока Керзак не начал сильно пить. Несколько дел сорвалось из-за того, что напарник не мог отыграть свою роль по простой причине — он спал в стельку пьяным. Много раз он обещал приятелю завязать с пьянством, но потом все повторялось. Тунио опять находил бородача в одном из дешевых кабаков, где он наливался вином и называл всех женщин шлюхами. С женщинами здоровяку и правда не везло, из-за этого он может и спился. Но теперь уже не важно. Старый приятель лежит на каменистом склоне с болтом в голове, а Тунио не знает, что теперь делать. Знакомых в городе у него много, но друзей ни одного. Женщины постоянной он тоже не завел. Детей нет. Во всем султанате для него важным был только вот этот здоровяк, чей труп сейчас коченеет в неестественной позе. Тунио вдруг понял, что по щекам его текут слезы.
Мстить Тунио не собирался. как и заморачиваться с похоронами. В своей смерти Керзак виноват сам, а времени ковырять в скалистом склоне могилу у них сейчас точно нет. Закончив с медом, он усадил бородача спиной к дереву и вложил ему в руку его любимый тесак. Затем подумал, достал из-за пазухи небольшую флягу с эгейским вином и положил ему на колени.
— Добрый дороги тебе на ту сторону, — сказал он мертвецу, положив руку на плечо, потом подумал и, ослабив петлю на запястье, забрал себе кистень Керзака. У него был похожий но потерялся. Будет память о приятеле.
Мартин с Кариной занимались Юдифь. Девушка была очень бледной и не приходила в себя, когда ей брызгали на лицо водой и тормошили. Руки у нее были холодными, словно она несколько минут держала их в леднике.
— Нет, девочка, так не годиться, — старый охотник достал из кармана куртки кожаный мешочек, развязал шнурок и вынул из него джутовый платок, вываренный в кулисьей желчи.
Проверенное средство не подвело. Стоило поднести платок к лицу Юдифь, как та дернулась и, закашлявшись, открыла глаза.
— Карина, Кариночка! — словно не веря, что видит сестру, она обняла девушку и крепко к ней прижалась.
— Ну сестренка, ты чего? И вообще, я же дура, которая это… Размякла вся и ничего не чувствую, или как ты там про меня говорила?
— Я говорила? Ах да! Это же я говорила! — продолжая обнимать сестру одной рукой, она провела второй по лицу, словно стирая с него что-то и одновременно со страхом посмотрела на скальный зуб.
— Юдифь, что с тобой случилось? почему ты пошла к этому камню, почему заявила, что этот головорез хочет нас убить и ограбить. Почему сестру ударила? — вопросов было еще много, но Мартин остановился, ожидая пока дочка ответит хотя бы на один.
Юдифь молчала. Она обвела взглядом небольшую площадку, задержавшись на сидящем мертвеце и снова посмотрела на темную скалу, словно разорвавшую своей вершиной рыхлый ракушечник.