— Мне плевать на вас.
— На порядочность вам тоже плевать, поскольку вы не знаете, что это такое.
Жервез снова прильнул к иллюминатору, а Поль-Арман занял освободившийся стул, положив руку на стол. Айша заметила, что его руки в крови. Она также с облегчением осознала, что Поль-Арман избегает ее взгляда, однако он, осмотрев присутствующих, устремил свой пронзительный взгляд на нее.
— Ты хотя бы не делаешь вид, что удивлена, увидев меня. По крайней мере это честно. Чего же ты надеялась достичь, идя на эти глупые проделки?
— Не отвечай ему, — начал Жервез, но умолк под холодным взглядом кузена. Айша и не предполагала, что взгляд Поля-Армана так действует на Жервеза: лицо ее мужа выражало страх.
Снова прозвучал холодный голос:
— Из-за вас, Жервез, я только что потерял урожай целого года. Этот урожай я погрузил на корабль, который ушел на дно, а с ним и тридцать жизней. Вам не приходит в голову задать вопрос, что станется с вами?
— Вы не посмеете тронуть меня.
Жервез рефлекторно коснулся того места, где висела его парадная шпага, но охрана конфисковала ее.
— Почему бы и нет? Я сильнее вас, нам обоим это известно. Думаете, слуга будет защищать вас? — Поль-Арман испытующе взглянул на Флоруса. — Ради чего? Я ведь знаю вас, кузен. Вы немало потрудились, чтобы дать ему основания возненавидеть вас. Или это не понравится англичанам? Напротив, англичане придут в восторг. Вы им просто чертовски надоели. Поскольку вы гражданское лицо, они, скорее всего, не расстреляют вас как шпиона, но, вероятно, избавятся от вас в пылу сражения.
— Какое еще сражение? Мы на нейтральной территории.
— Разве вы не слышали, что происходило, когда меня вывели на палубу? Прибыл английский флот, а французский корабль спешно покинул гавань. Наш корабль вот-вот отчалит в Менорку.
— Вы говорите по-английски.
— Я выучил этот язык, чтобы знакомиться со статьями по сельскому хозяйству. Что же касается общения, то в отличие от вас у меня не было столь широких возможностей говорить по-английски.
Корабль накренился, и Жервез с тревогой произнес:
— Мы плывем. — Он снова выглянул в иллюминатор. Все услышали тяжелый плеск волн, бьющихся о корпус корабля. — Мы выходим в открытое море, — добавил он, побледнев.
Поль-Арман раздраженно вздохнул:
— Черт возьми, не хватало только того, чтобы вас укачало!
— Не укачает, если я лягу.
Айша встала и отошла от койки. Жервез растянулся на матраце, повернувшись лицом к стене.
Флорус насмешливо улыбнулся ей:
— На шлюпе с ним происходило то же самое. Ты разве не знала?
Айша покачала головой. Лежа одна в главной каюте, она чувствовала полный упадок сил, поэтому даже не пыталась узнать, что происходит в других местах шлюпа.
Поль-Арман заметил, с каким отвращением Айша взглянула на мужа. По ее короткому обмену репликами с Флорусом он догадался, что они близко знакомы. Предложив Айше сесть на стул, Поль-Арман опустился на пол напротив Флоруса. Внимательно оглядев гиганта, он спросил: — Кому ты принадлежишь — мужу или жене?
Айша хотела ответить: «Никому», но Флорус опередил ее:
— Моя жизнь принадлежит госпоже. Если она пожелает вашей смерти, вам конец.
Хозяин невозмутимо приподнял одну бровь и кивнул в сторону Ясмин.
— А ее жизнь?
— Ясмин — моя женщина. Она поступит так, как я скажу.
— Ты неплохо устроился.
Флорус пожал плечами и посмотрел в глаза хозяину. К удивлению Айши, Поль-Арман первым отвел взгляд. Наступила тишина, когда корабль вышел в открытое море. Хозяин время от времени менял положение, стараясь устроиться поудобнее, снял камзол, свернул, лег на пол и подложил его себе под голову. Вскоре он уснул.
Это не избавило Айшу от напряжения. Глядя на хозяина, она думала о том, как эта ситуация далека от ее грез о мести. Сначала Айша воображала, что Поль-Арман наконец-то рухнет перед ней на колени, осознав тяжесть совершенных им грехов. Но теперь она поняла, что это не в его характере. Он не ведал ни страха, на раскаяния. Раскаивалась здесь только она: и это поразило ее больше всего. Айша многое отдала бы, чтобы покинуть эту каюту и встретиться с Полем-Арманом лицом к лицу как с заклятым врагом.
Ей следовало проявить настойчивость и убедить Жервеза отказаться от приглашения Гервея. Он прочел Айше это приглашение, и что-то в нем насторожило ее. Айша обратила внимание Жервеза на то, что «Перегрин» вернулся без добычи. Однако он считал, что сахар перегрузили на капер, а другой корабль утонул. За оставшееся время Айша разделила свои драгоценности и вместе с Ясмин надежно вшила их в швы приготовленных ими для визита на корабль плащей. Жервез ничего не знал об этом, и она и не собиралась посвящать его в тайну.
В пять часов «Феникс» выстрелил из тринадцати пушек. Корабль содрогнулся. Жервез открыл испуганные глаза. Хозяин вскочил. Его лицо выразило недоумение. Спустя полминуты вдали раздались ответные выстрелы. Пленники прислушались к возгласам наверху и к голосам своих охранников.
— Если я верно понял, они встретились с «Экспериментом» и скоро прибудет остальная часть флота, — заметил Поль-Арман.
Вскоре все услышали, что спустили шлюпку. Айша увидела в иллюминатор, что гребцы направили шлюпку с капитаном Огастесом Гервеем к линейному кораблю «Рамилли».
— Думаю, наш капитан собрался к адмиралу Бингу.
— Тогда есть шанс, что нас всех разнесут в клочья, — сухо заметил ее отец. — Вопрос в том, от каких пушек мы погибнем — британских или французских.
Гервей очень обрадовался, увидев своего друга адмирала Бинга и выяснив, что остальные корабли коммодора Эджкомба все еще находятся в составе флота. Когда эскадра направилась на юго-восток, чтобы по пути к Менорке обогнуть мыс Салинас, рядом с его маленьким «Фениксом» вместе с тринадцатью линейными кораблями плыли еще три фрегата. Бинг вдохновился, получив запас медикаментов, и одобрил действия Гервея, но, к удивлению капитана, попросил его не заносить ни слова об этом в бортовые журналы флота. Бинг доверительно поведал молодому другу, что его эскадра, направленная адмиралтейством для выполнения важной задачи, оснащена хуже всех, однако, сообщив о грузе с медикаментами, он изменил бы такое впечатление. Гервей согласился с ним, беспокоясь лишь о том, чтобы медикаменты достались тем, кто в них нуждается. Адмирал также попросил его допросить пленных и выяснить, не шпион ли месье Моргон.
На следующий день они обогнули мыс Салинас и плыли до самой Менорки под встречным ветром, поэтому у Гервея хватило времени допросить пленников. Жервез воспротивился тому, чтобы его вывели из каюты. Он утверждал, что ему станет плохо, если он покинет койку. Действительно, в каюте Гервея ему стало так плохо, что капитану не удалось ничего вытянуть из него. Непрерывно издавая стоны, Жервез заявил, что сделка была заключена добровольно. Он снова пообещал шпионить в пользу Британии, если его отпустят. Первый ответ навел на мысль, что этим человеком движет только личная месть, но второй ответ заставил Гервея призадуматься. Отправив Жервеза в каюту, он велел привести его кузена.
Перед ним предстал совсем другой человек. Гервей знал, что он не струсил, открыл огонь из мушкета по экипажу «Перегрина» и оказал ожесточенное сопротивление, когда его брали в плен. Поль-Арман сказал, что, как фермер и торговец, не участвует в этой войне, и презрительно отозвался о своем кузене.
— Если бы он был на корабле один, я предложил бы вам расстрелять его, и делу конец. Но с ним жена; она моя дочь. Прижитая на стороне, но все же моя. Мой кузен не шпион, для этого у него мало мозгов. Своим единственным врагом он считает меня: это очень долгая история, готов рассказать ее, если вам угодно. Лучше всего отдать его в руки французов на Менорке; они знают, как с ним поступить.
— Боже мой, я понятия не имел, что она ваша дочь. А как вы объясните то, что она так настроена против вас?
— Она повинуется мужу, вот и все. Вряд ли ее можно обвинять в шпионаже, сомневаюсь, что она знает хоть одно английское слово.