— Провинция — не единственная тема вашей поэзии!
— Ах, значит, она предпочла бы звон мечей и звук флейты?
— Почему вы так упорно высмеиваете собственные творения! — в отчаянии воскликнула графиня и обратилась к Айше: — Поверьте мне, он пишет на благородные темы, но никто не должен говорить об этом. Это право автора, которого я не понимаю.
При этих словах шевалье улыбнулся, и в это мгновение Айша вспомнила все.
— Ну конечно же! Это вы, это действительно вы! Меня заставили… Однажды я выучила наизусть ваши стансы. Мадемуазели… одной даме они очень понравились. Кажется, она записала их на одном суаре в прошлом году и привезла домой!
Удивленный шевалье приподнял бровь, но Айша уже не могла остановиться:
Истинна честь, которая ничего не требует,
Мишурная помпезность и мелочи жизни не липнут к ее имени.
Честь не глаголет, она действует; ей чужда похвала;
Храня скромность, она крушит тщеславие и возвышает добро.
В делах, приносящих плоды, ей лучше всего,
Она сияет ярче, когда не думает сиять.
Как изменилось лицо шевалье! Он покраснел до корней волос, и его голубые глаза засияли от удовольствия. Графиня коснулась его, и он пожал ей руку.
— Поразительно! — воскликнул он. — Где же вы услышали эти строки и как запомнили их?
— Вы удивились бы, месье, узнав, в каких отдаленных местах известна ваша поэзия, — ответила Айша.
— Как прекрасно вы прочли эти строки, — заметила графиня. — Некоторые из них я знаю наизусть, но после вас постеснялась бы декламировать. Вам придется довольствоваться тем, что вы услышите их в узком кругу, — обратилась она к шевалье, и тот снова покраснел.
Графиня пригласила всех в музыкальную комнату, чтобы показать свою новую арфу. Айша и шевалье преодолели робость, беседуя о поэзии. Знания Айши были поверхностны, но он охотно объяснял этой необычайно красивой юной итальянке, как следует относиться к современной французской поэзии. Оба признались в том, что им нравится Сент-Ламбер, хотя шевалье и считал его поэтом вчерашнего дня. Айше пришлось защищать Вольтера, ибо д’Эон считал его богохульником.
Пока они разговаривали, графиня де Рошфор удовлетворенно наблюдала за ними с другого конца комнаты. Хотя графине было чуть больше двадцати лет, она слыла одной из самых изобретательных хозяек. Она не устраивала разгульных вечеринок, в отличие от тех, кто сводил вместе людей, падких до удовольствий. Шарлотта де Нови проявила себя как многообещающая дебютантка, и графиня не ревновала, видя ее и шевалье вместе, ибо за прошедшие недели хорошо узнала его сердечные пристрастия и вкусы. Понимала она и то, что ни одна женщина не имеет над ним такой власти, как она сама. Графиня решила усадить шевалье рядом с очаровательной маркезиной после того, как придет последний гость и все соберутся за столом.
Долгожданный гость прибыл и беседовал с графиней, но Айша не взглянула на него. Наконец, мадам де Рошфор подошла к юной паре и пригласила их к столу. Айша обернулась и взглянула на высокого гостя.
Это был Жервез де Моргон!
Потрясенная Айша покачнулась, но шевалье удержал ее за локоть. В ушах у Айши зазвенело. Гость смотрел прямо на нее; он наблюдал за Айшой уже несколько минут. И что же он увидел?
Графиня всполошилась:
— Я поддержу ее, ради бога, принесите стул!
Шевалье принес стул и помог Айше опуститься на него. Она ждала, когда прозвучат роковые слова. Одно слово Моргона превратило бы ее в то жалкое существо, каким она и была.
— О боже! — Графиня взглянула на д’Эона. — Должно быть, я сегодня днем утомила ее. Как безрассудно я поступила!
— Нет, мадам. У меня внезапно закружилась голова, но все уже прошло. Я не хочу задерживать ваших гостей.
Шевалье предложил Айше руку, и она встала. Незачем прижиматься к стене, ничто не спасет ее, если Жервез де Моргон вздумает рассказать обществу о коварном, отчаянном мальчишке, который улизнул от его конюха на грязных улочках Нанта. Вместе с другими гостями Айша приближалась к нему. Она чувствовала себя так, словно идет на эшафот. Палач ждал с вежливой улыбкой.
Графиня представила их друг другу, Моргон склонился над рукой Айши. Она, замирая, ждала слова или жеста, которые погубят ее. Но шевалье снова предложил ей руку, графиня же взяла Моргона за локоть, и все направились к столу.
За трапезой Айша не произнесла ни слова. Гостей заинтриговало это молчание, и только Жервез де Моргон, казалось, ничего не замечал. Каждый раз, когда их глаза встречались, он и виду не подавал, что узнал ее.