— Признаюсь, мне интересно, как твой инвалид будет вести себя, когда выздоровеет.
— Я, конечно, сообщу вам.
— Мы увидим тебя позже у баронессы де Шату? — спросил Арио.
— Разумеется. До встречи.
Бруссар присоединился к Арио, а Ги вошел в дом. Из всех, кого знал Ги, только он провожал гостей до дверей, а не прощался с ними в гостиной. Большинство считали это эксцентричностью, не замечая преимущества того, что благодаря этому он видел тех, кто на улице, когда гости покидали его. Никогда неизвестно заранее, насколько это окажется полезным.
Ги стоял посреди комнаты, когда Исидор зашел, чтобы унести стаканы и поднос с прохладительными напитками.
— Оставь на минуту.
Слуга неохотно поставил поднос на стол, помедлил у двери, склонив седую голову и ожидая встретить взгляд Ги. Этот взгляд заставил его тут же выйти из комнаты. Исидор служил семье с рождения Луи. Он был привязан к хозяину, поэтому его огорчали только странные поступки молодого горячего человека.
В комнате царило молчание, затем Ги произнес:
— Откройте глаза. — Он подождал, пока подросток шевельнулся и сел.
— Не пытайтесь встать, у вас закружится голова. Однако головокружение не помешало вам слушать нашу беседу. Долго ли, минут десять?
Глаза, черные как угли, встретились с ним.
— Где я? — Голос был едва слышен.
— В моем доме, мадемуазель.
Она вздрогнула. Голова у нее откинулась назад, а взгляд скользнул по одежде. Она побледнела, несмотря на загар. Черные глаза гневно сверкнули.
— Почему вы так обращаетесь ко мне? — Голос теперь стал громче, в нем чувствовалось напряжение, но он был бы уместен в гостиных куда более элегантных, чем принадлежащая Ги. У него промелькнула абсурдная мысль, что он имеет дело с аристократкой в маскарадном платье.
— Я внес вас в комнату. — Он сделал шаг вперед, и теперь их разделяло очень короткое расстояние. Ги задался вопросом, насколько близко одно существо может находиться к другому, при этом не догадываясь о его поле.
— Полагаете, я не держал на руках женщин?
Взрыв последовал немедленно. Длинные ноги выпрямились, и ее плечо врезалось ему в грудь. Она сунула руку в жакет и вытащила нож с тонким лезвием, держа его в нескольких дюймах от лица Ги. Он схватил ее за кисть.
— Вы, юный дьявол. — Ги сжал ее руки, чувствуя, как острое лезвие царапнуло его грудь, когда ее голова начала опускаться. — Садитесь.
Она рванулась, но затем покорно опустилась в кресло. Даже в такой чрезвычайной ситуации она не забыла о ноже, и он снова исчез в ее жакете.
— Я не потерплю здесь ни убийц, ни шпионов. Объяснитесь, вы…
Ги сдержал крепкое ругательство, вертевшееся у него на языке. Ее рука потянулась к шее, туда, где он расстегнул ей рубашку. Этот девический жест казался нелепым.
— К вам никто не пристает, мадемуазель. — Он с сожалением посмотрел на свой камзол, разорванный ее ножом. — Теперь объяснитесь.
Снова воцарилось молчание, и Ги понял, что она вот-вот снова упадет в обморок. Он подошел к столу, налил стакан коньяка и сел рядом с креслом. Подложив руку ей под голову, Ги поднес стакан к ее бледным губам. Она глотнула, задохнулась, слезы выступили у нее на глазах, но крепкий напиток оживил ее. Девушка вытерла слезы и прислонилась головой к спинке кресла, дыша сквозь стиснутые зубы.
— Вам больно. Глупо было нападать на меня. Разве вы забыли, что пришли к моей двери с просьбой о помощи.
— О! — простонала она. — Так это не вы гнались за мной? Я теперь вспомнила.
Она закрыла глаза. Ги подвинул еще один стул и устроился поудобнее. Его наблюдения были противоречивы. Невнимательному взгляду молодая особа могла показаться юношей, и Ги признавал, что ее фигура соответствовала подобному предположению: ноги прямые, длинные и гибкие, бедра — худые, линия груди скрыта одеждой, сама грудь забинтована, плечи, хотя и уже, чем у мужчин, но прямые и вполне широкие для мужской куртки. Шея, правда, нежная и гладкая, но ее скрывал воротник сорочки. Все женское в ее лице портила неаккуратная прическа, волосы были плохо подстрижены и два локона спрятаны за уши. Это придавало ей неопрятный вид. Грязь на ее одежде и на ней самой свидетельствовала о том, что маскарад не был детским капризом, она оделась под мальчишку с определенной целью и оставалась им какое-то время, неделю или больше. Вероятно, она путешествовала в обществе мужчин, которые знали ее секрет и чье молчание она купила известным способом. Но как же расценить тогда ее дикую вспышку при мысли, что к ней прикасались?
Лишь одна черта безошибочно выдавала в ней женщину — линия подбородка. Ги сгорал от любопытства. Взглянув на нее, пока она лежала с закрытыми глазами, он заметил, что форма ее головы несколько отличается от обычной. Расстояние от бровей до переносицы, высота скул, линия подбородка, форма ушей, грациозные складки век — все было приятным и слегка экзотичным. Такая внешность привлекает и мужчин и женщин. Она едва ли француженка, вероятно, даже не из Европы. В ее внешности угадывалось смешение рас.