Если она и француженка, то ее предки, возможно, каталонцы. Черные, как у цыган, волосы и темные глаза напоминали о тех, кто жил на испанской границе, или о самих испанцах. Тонкий нос и слегка изогнутые ноздри наводили на мысль о мавританской крови, которая текла в отпрысках испанских аристократических семей. Но что аристократ, как бы низко он ни пал, может делать среди отребья в Орлеане?
Исидор появился снова, и Ги сказал:
— Да, пожалуйста, убирай. Нельзя ли приготовить еду для… моего гостя. Скажи мне, когда она будет готова.
— На кухне, месье?
— В столовой.
— Я не могу.
Услышав глухой голос, Ги вскочил:
— Вы обяжете меня, если поужинаете и отдохнете здесь.
Он подошел к Исидору:
— Растопи камин в одной из комнат наверху, постели свежую постель и вели Мариетте согреть ее. Наш гость едва жив.
— Больно много хлопот для…
— Незачем спасать мальчишку только для того, чтобы он потом умер от воспаления легких.
Исидор надулся:
— Я должен прислуживать ему?
— Конечно, нет, он сам разденется, а теперь иди.
Ги повернулся к девушке:
— Мадемуазель, вы свободны уйти в любую минуту, но я надеюсь, что вы воспользуетесь гостеприимством хотя бы до завтра. Не обещаю вам роскоши, но могу предложить ужин и ночной отдых, который никто не нарушит.
В его словах сквозили забота и уверенность, но она не выказала благодарности и не успокоилась. Однако все же сказала:
— Я ваша должница, месье. Могу я узнать, кто вы?
— Ги Дюпре де Ришмон. К вашим услугам.
Ее рукопожатие оказалось неожиданно сильным.
— Позвольте показать вам столовую. Уверен, что еда подкрепит вас.
Когда они дошли до комнаты, девушка внезапно остановилась, и Ги не сразу понял, что ее охватил благоговейный страх. Он взглянул на знакомую, довольно убогую комнату новыми глазами. Камин из зеленого мрамора, оштукатуренные панели, украшенные золотыми листочками, расписанный потолок с громадной люстрой, под ней длинный стол с круглыми ножками и бледными цветами, нарисованными на его золотой поверхности.
Ги выдвинул ей стул и подложил под спину гобеленовую подушку.
— Присаживайтесь, позвольте мне рекомендовать вам лису и виноград. Этот стол принадлежал мне, когда я был ребенком, и он обычно нервировал меня, казался мне громадным диким животным. — Он сел и подвинул такой же стул. — Но позже я нашел, что его вид ободряет меня, поскольку отражает мою склонность к винограду. Думаю, никому не стоит бояться лисы-вегетарианки.
Она улыбнулась, легко и рассеянно, но Ги почувствовал абсурдную благодарность и за это.
— Исидор найдет для вас какую-нибудь одежду и отправит вашу прачке. Колокольчик на двери в вашей комнате.
Прежде чем она ответила, вошла Мариетта, чтобы накрыть на стол. Она была невысокого роста, суетливая, с густыми каштановыми волосами и добрым лицом, на котором одно выражение очень часто сменялось другим.
— Извините меня, месье, сейчас я положу сюда салфетку… — Она положила белоснежную салфетку напротив гостя. — Еда горячая, Исидор сделает все остальное.
Мариетта разложила перед ними столовые приборы и бросила несколько материнских взглядов на гостя.
— Что-нибудь принести, месье?
— Принесите вино для нас обоих.
Мариетта суетилась. Если бы гость был более важной персоной, она отошла бы и постаралась оставаться незаметной, но здесь сидел раненый мальчик, почти ребенок, и Мариетта полагала, что ее помощь понадобится.
— Думаю, стакан вина принесет пользу нашему гостю, Мариетта.
Она направилась к боковой лестнице, ведущей в подвал, а Ги обратился к гостю:
— Вы из Орлеана?
— Нет, я только что приехала рекой из… Сомюра.
— Как же вы угодили в драку на улице?
Она своим низким голосом описала сцену в гостинице, не объяснив, почему там оказалась. Тем временем Мариетта и Исидор вернулись с угощением и сообщили, что комната наверху готова. Пока она ела, Ги все с большим интересом слушал о путешествии по Луаре и ее посещениях городков вдоль реки, но он не мог выразить это при слугах, не смущая гостью.