Айша шла за ней как во сне. Она никогда не слышала от женщины подобных речей, ибо ее мать считала запретным все, что связано с телом. Мадемуазель Антуанетта не выходила за рамки косвенных намеков и безобидных сплетен. Плотские наслаждения не были тайной для Айши, ибо рабы в «Каскадах» жили в тесноте и интимной близости. Стены их убогих жилищ были тонки, поэтому порывы радости и дикие ссоры происходили у всех на виду. Айша считала, что знает все о других, хотя о себе не знала почти ничего. Она предполагала, что любовь и брак белых ограничены правилами. Поэтому и не представляла себе, чтобы француженка говорила об этих вопросах подобно мадам Парис. Особенно о том, что касалось короля.
Когда они дошли до лестничной площадки, Айша ощутила запах ужина, доносившийся снизу, и поспешила спуститься. Ее восхищали широкие декоративные вставки в юбке, плавно скользившие поверх нижних юбок. Юбка шуршала при каждом шаге, а кружевная оборка была такой широкой, что она не опасалась наступить на нее. Обнаженные ноги чувствовали себя свободно под складками, их уже не сковывали мальчишеские бриджи, которые она так долго носила. Платье великолепно сидело на Айше, а прилегающий лиф давал ощущение защищенности. Чуть приподняв плечи, она высоко подняла голову. Каждый шаг доставлял Айше удовольствие, а мадам Парис, лукаво посматривая на Айшу, улыбалась.
Ужин, поданный в столовую мадам, был великолепен. С супом Айша хорошо справилась, поскольку в Орлеане узнала, что нельзя поднимать тарелку вместе с ложкой. Она наблюдала за мадам, следовала ее примеру, пока, вкушая десерт, та продолжала поучительный монолог. Хозяйка переходила к каждому предмету постепенно, но Айша догадалась, что та хочет чего-то добиться от нее, — только не могла угадать, чего именно.
К маленькой комнате мадам вел короткий марш лестницы. Через окно, уставленное горшками с папоротником, была видна главная столовая, отделанная бледно-голубой и желтой лепниной. Над широким столом, накрытым сверкавшей белизной скатертью, висела люстра. Девочки мадам сидели вокруг стола в обществе десятка элегантных мужчин. Хорошенькие девушки, похоже, вели приятный разговор, ибо вся компания веселилась.
Айша, внимательно глядя на собравшихся, уклончиво отвечала на вопросы мадам. Она сказала, что приехала из Орлеана, что у нее нет родителей (заметив при этом удовлетворенный взгляд хозяйки), а в Париже хочет стать служанкой короля.
— Все, что ты мне рассказала, — заметила мадам, когда в соседней комнате притихли веселые голоса, — не вяжется с твоей манерой речи. Ты говоришь, как барышня, только что вырвавшаяся из-под опеки гувернантки. Служанки так не говорят.
— Одно время я работала в большом доме, — ответила Айша, вспомнив короткое и тревожное время, когда была горничной у хозяина.
— И кроме того ты ничего не вспомнишь? — Мадам улыбнулась. — Не хочешь ли проводить время, как мои милашки?
Она бросила взгляд в другую комнату.
Айша тоже посмотрела туда и увидела нечто новое: руки мужчин уже либо добрались до коленей девушек, либо проникли им под юбки. Девушки что-то шептали кавалерам, слегка пощипывая их. В это вечернее время после хорошего ужина молодые люди разделились на пары; их глаза блестели под опущенными ресницами, а приоткрытые губы улыбались. Айша вздрогнула, поняв, что этих девушек продают каждую ночь. Вероятно, так же с ней поступил бы ее хозяин. Но здесь над ними властвовала женщина. Она гневно ответила мадам:
— И стать вашей рабой?
Мадам рассмеялась, затем поманила к себе худощавую горничную:
— Приведи сюда Нанетт. Немедленно. — Она с изумлением посмотрела на Айшу. — Ты так и не догадалась, куда попала?
— В дом терпимости?
Заметив, как дрожит голос Айши, мадам улыбнулась. Появилась растерянная Нанетт.
— Если молодой месье Монтрей не нравится тебе, только скажи мне, — вкрадчиво начала мадам. — Думаю, его надо немного приободрить, как по-твоему?
Нанетт кивнула, казалось, она дуется.