Ники покорно выполнила эти распоряжения, сдерживая желание проскочить через ворота и помчаться по плантации.
Когда заметно стемнело, Алекс научил ее ездить и шагом, к рысью, и пускать лошадь в легкий галоп.
— У тебя врожденные способности, — сказал он. И она слегка устыдилась, что обманывает его. — Если хочешь, мы будем заниматься с тобой вечерами, пока, ты не подучишься достаточно, чтобы выехать из загона.
— Это было бы замечательно, — улыбнулась Ники.
Он поглядел на нее как-то странно.
— :.Так сколько тебе лет?
«Боже, что-то его настораживает в моем поведении! Так трудно играть роль ребенка, когда ты сделала все возможное. чтобы забыть о своем детстве!»
— Сколько лет? — переспросила она, стараясь выиграть время.
— Ну да, сколько лет?
Сказать «двенадцать» она не рискнула.
— Тринадцать, — проговорила она, радуясь тому, что сумерки скрывают ее лицо. — В октябре мне исполнится четырнадцать.
Она родилась двадцать четвертого октября, это по крайней мере было правдой.
— Ты выглядишь старше, — Мне пришлось рано повзрослеть, Он согласно кивнул. Вернулся Патрик, чтобы забрать Красотку. Когда кобылу уводили, она тихо заржала. Алекс подошел к Ники, которая прислонилась к изгороди.
— Как же все это случилось? — спросил он. — Как ты стала наемной служанкой? Очевидно, что ты девушка образованная. Почему ты очутилась в тюрьме?
Опершись руками об изгородь загона, Ники смотрела на высокие дубы, большими серыми тенями маячившие в отдалении. Солнце уже закатилось, и загон озаряли теперь звезды и круглая луна. Она смутно ожидала, что он начнет расспрашивать ее о прошлом. Это было вполне вероятно, но она и боялась, и хотела этих расспросов.
— Мы потеряли свой дом во время депрессии. Отец скоропостижно скончался, и мы с матерью остались одни. В том же году умерла и она. Доктор сказал, что с ней случился удар, но я думаю, что она просто не перенесла смерти мужа.
— Неужели не было никого, совсем никого, кто мог бы вам помочь?
«Да, был. Твой отец, — с негодованием подумала она. — Твоя семья Мы просили вас о помощи, но вы отказали».
— Большинство наших друзей были в еще худшем положении, чем мы. В конце концов я решила законтрактоваться на несколько лет, обучиться какому-нибудь ремеслу, которое помогло бы мне прожить.
Алекс внимательно наблюдал за ней, своей заинтересованностью понуждая ее продолжать.
— Рэмзи, наши старые знакомые, заключили со мной контракт. К несчастью, они тоже вскоре оказались в трудном положении и перепродали меня человеку из Нового Орлеана, который казался вполне достойным… — Ники вздрогнула, вспомнив о Лоране. Как всегда при воспоминании о нем, ее охватил холодный слепой страх. — Всякий раз, напиваясь, он бил меня. Все мое тело было в синяках. А однажды он сломал мне руку… — Стараясь заглушить мучительные воспоминания, Ники смотрела вдаль. — Я была только рада, когда и он продал меня: мне было все равно, к кому я попаду, лишь бы избавиться от него.
— Масса Алекс? — раздался голос Лемюэля, лакея Алекса. — К вам приехал масса Томас.
Алекс с сочувствием посмотрел на Ники, заметив, что ее хорошенькое личико помрачнело от тяжелых воспоминаний. Какой негодяй обращался с ней так жестоко? Хорошо, что он не знает его имени, а то мог бы что-нибудь натворить сгоряча.
Алекс бессознательно сжал кулаки. Затем перевел взгляд на Лемюэля, который стоял в нескольких шагах от него, терпеливо ожидая хозяина.
Он провел пальцем по ее щеке: ему так хотелось сказать Николь что-нибудь утешительное, но он не находил слов.
— Я должен идти.
Он почти забыл, что договорился о встрече с Томасом Деммингом. Им надо было просмотреть несколько новых транспортных контрактов, и Томас вызвался приехать к нему домой.
Алекс знал, что Томас ценит эти короткие выезды в сельскую местность, любит ночевать в Бель-Шен. И Алекс с удовольствием с ним общался. Это была одна из редко выпадавших на его долю возможностей расслабиться.
Ники протянула руку:
— Спасибо за урок, за доброту. А то я почти забыла, что это такое.
Алекс помрачнел. Он взглянул на нее так, точно хотел что-то сказать, но так и не произнес вслух.
— Не оставайся здесь надолго, — только и посоветовал он, повернулся и ушел.
Ники отправилась домой через конюшню, освещенную светильниками, которые заправляли китовым жиром. Пахло лошадьми и свежим сеном. Недалеко от выхода ее остановил молодой парнишка-конюх.
— Для первого раза ты держалась совсем неплохо. — Заткнув пальцы за голубые полотняные штаны, он улыбнулся ей. Он был хорош собой — высокий, светлокожий, со светло-каштановыми волосами и карими глазами, которые, однако, трудно было рассмотреть при тусклом освещении.
— Спасибо.
На плантации работали десятки ирландцев. Спасаясь от голода, свирепствовавшего у них в стране, они целыми семьями приезжали в эти края.
— Меня зовут Патрик О'Флэннери. А тебя?
— Ники Стоктон.
— Рад познакомиться с тобой, Ники. — Он вновь улыбнулся. Улыбка у него была прямая, открытая. — Может быть, это и удобно — ездить в дамском седле, но если ты хочешь научиться ездить по-настоящему, то должна уметь ездить по-мужски. Если хочешь, я могу тебя научить, — Но меня будет учить месье дю Вильер. — Ей не очень в это верилось, но он обещал, а Алекс, она знала, всегда выполняет свое слово.
— Ты можешь продолжать учиться у него, но если ты поедешь со мной, мы хорошо позабавимся.
Глаза Ники вспыхнули. Похоже было, что Патрик О'Флэннери не очень-то надежный парень, хотя и услужливый, но кто может сказать это точно?
— Что ты имеешь в виду?
— Продолжай ездить с ним, а как-нибудь вечером мы возьмем пару хозяйских лошадей и всласть покатаемся.
— Ты предлагаешь их украсть?
— Что ты? Небольшая пробежка пойдет им только на пользу.
Предложение было заманчивое.
— Я мечтаю покататься на Наполеоне. — Ей так хотелось хотя бы почувствовать под собой большого породистого жеребца.
— На нем нельзя. Герцог просто взбеленится, если узнает, что мы брали Наполеона. Ты можешь взять любого другого…
Конюшни Бель-Шен славились своими скакунами. Покататься на них было бы большим удовольствием, которого она не испытывала уже несколько лет.
— А что они сделают, если поймают нас? — В былые времена Николь редко взвешивала последствия своих поступков. Но после того как ее много раз били и пороли, после чего ей приходилось ходить в синяках, ома стала благоразумнее.
— Могут подбросить какую-нибудь лишнюю работу. Но бить у нас никогда не бьют, на этот счет можешь не беспокоиться.
Ники усмехнулась. Чего-чего, а лишней работы она не боится. Зато как приятно мчаться на лошади, чувствуя, как ветер обдает твое лицо свежей прохладой! Ради этого стоит рискнуть.
— На пару недель я уеду, — сказал Патрик. — Я должен доставить несколько лошадей на бега в Плакмин. Ты продолжай учиться, и, когда я вернусь, как-нибудь вечером мы устроим свои скачки.
— Хорошо, Патрик. Договорились.
Прежде чем встретиться с Томасом Деммингом, Алекс поднялся наверх.
Лемюэль, стареющий негр, его лакей, уже приготовил воду в медной ванне и разложил одежду: темно-серый сюртук, лиловый жилет и темно-лиловые бриджи. На откидном столике красного дерева был приготовлен поднос с холодной говядиной, сыром, хлебом и фруктами, а также бутылка вина и большая хрустальная рюмка.
Заботливость старика тронула его. Позднее они с Томасом будут ужинать в кабинете, но пока он сможет заморить червячка.
Лемюэль всегда прислуживал ему. Алекс сделал себе мысленную зарубку: надо сказать доктору, чтобы он подлечил его ревматизм, а также проследить, чтобы его не слишком загружали работой.
Быстро приняв ванну, Алекс растерся полотенцем и начал одеваться. Ему следовало бы думать о контрактах, которые он должен просмотреть вместе с Томасом, но вместо этого он обнаружил, что его мысли сосредоточены на маленькой служанке с волосами цвета гречишного меда. Теперь он был рад, что купил ее, тем более в свете того, что она ему рассказывала. Его возмущало, как с ней обращались ее прежние хозяева. Она сумела завоевать его симпатии. Сегодняшний вечер лишний раз подтвердил это. Она открыта и честна. Отнюдь не склонна обманывать, как можно было бы ожидать после такой трудной жизни.