— С некоторых пор все дни такие, — сказала она. И Томас опять почувствовал, что поступил правильно.
Все утро Ники с нетерпением ждала возвращения Алекса.
Она не имела понятия, куда и зачем он пошел. Но вероятно, именно так и поступают с любовницами.
В своем шерстяном сине-зеленом с бархатной отделкой платье Ники сидела в гостиной на светло-голубом парчовом диване, стараясь сосредоточиться на чтении сонетов Шекспира, как вдруг дверь открылась и вошел Алекс. Насвистывая и улыбаясь, он вручил свой серый цилиндр Фредерику. Вид у него был куда более радостный, чем утром, перед уходом. Более того, он выглядел веселым. Слишком веселым.
Ники это совсем не понравилось.
— На улице ждет экипаж, — сказал он. — Почему бы нам не покататься? — Нагнувшись, он слегка ее поцеловал. — Скоро нам все время придется сидеть дома, но сегодня, когда такая хорошая погода…
Хотя он и произнес эти слова небрежным тоном, его глаза быстро оглядели ее, как всегда задержавшись на груди и тонкой талии. Утром он ушел в сильном возбуждении, и она была. отчасти удивлена, что он не потребовал, чтобы они провели весь день в постели.
— Это было бы чудесно, — ответила она, стремясь оттянуть неизбежное столкновение.
Что бы ни произошло вчера ночью, облегчать его положение она не собирается. Удерживать его хоть на каком-то расстоянии будет трудно, может быть, невозможно, но рано или поздно он устанет каждый раз прилагать столько усилий для достижения своей цели. Тогда, возможно, его внимание переключится на что-нибудь более доступное и он оставит ее в покое.
Ники нервно сглотнула: при одной мысли, что он может оказаться в объятиях другой женщины, кровь застыла у нее в жилах.
— Да, это было бы неплохо, — повторила она, подстраиваясь под его небрежный тон.
— Мне надо заехать к моему управляющему плантацией Луи Мутону. После этого мы можем делать все, что нам заблагорассудится.
Алекс отпустил Рама до позднего вечера, затем они с Ники спустились к городскому экипажу Алекса. Их ждала сверкающая черным лаком коляска, запряженная парой ухоженных гнедых. Контора управляющего помещалась на Декейтер-стрит, около пристани.
Экипаж скоро доставил их до места назначения. Ники была уверена, что — Алекс ни в коем случае не станет афишировать их запретные отношения и демонстрировать тот факт, что она его любовница. Каково же было ее удивление, когда, обойдя коляску, он помог ей сойти на землю и, взяв ее под руку, решительно повел к двери. С улицы кирпичное здание выглядело старым, нуждающимся в ремонте. Внутри же контора Луи Мутона, отгороженная от товарного склада, походила на выставочное помещение.
Приемная, где работал его помощник, отличалась солидностью и элегантностью. В кабинете управляющего висело несколько неплохих картин, писанных маслом. Среди них были и такие, что принадлежали кисти известных живописцев. Полы устилали пушистые восточные ковры. Письменный стол в стиле Людовика XIV просто поражал своей изысканностью.
— Александр! — сказал Луи Мутон, поднимаясь им навстречу и тепло улыбаясь. Он пожал руку Алекса. — Какая неожиданная радость!
— Луи, это мадемуазель Сен-Клер.
— Я в восторге. — Мутон поцеловал ей руку, затянутую в белую перчатку.
Это был человек среднего роста, по-своему привлекательный, с прямым аристократическим носом, прекрасными зубами и светло-каштановыми волосами, уже начинающий лысеть. Правда, чувствовалось, что он склонен к высокомерию.
— Рада познакомиться, — сдержанно сказала Ники.
Мужчины стали разговаривать о предстоящей уборке урожая, о том, сколько баррелей сахара следует отправить в различные пункты назначения и какой можно ожидать от этого доход.
Мутон искоса поглядывал на Ники.
— Мы должны обсудить еще одну вещь, Александр. Могу ли я говорить открыто или вы предпочитаете, чтобы мы обсудили это попозже?
— Говорите открыто, мне нечего скрывать от мадемуазель Сен-Клер.
Доверие, которое испытывал к ней Алекс, подкупило Ники.
— Я тщательно изучил состояние ваших дел, — сказал Мутон, — и не уверен, что вы будете располагать достаточной суммой, чтобы полностью заплатить свой долг Фортье.
— Я это хорошо понимаю, Луи. Вот одна из причин, почему я вас посетил. Заверяю, что деньги будут внесены до истечения срока закладной.
— Вам удалось занять у кого-нибудь такую сумму? — удивленно спросил Мутон.
— Эту проблему решит расширение плантации. В скором времени Элмтри вольется в Бель-Шен.
.Ники почувствовала что-то вроде укола в самое сердце.
— Понятно. — Мутон улыбнулся. Напряжение, которое он явно испытывал, заметно спало. — Очень рад это слышать.
Алекс также улыбнулся.
— Ну, вам-то нечего бояться, Луи. Пока я хозяин Бель-Шен, вы на ближайшие пятьдесят лет обеспечены работой.
«Пятьдесят лет, — подумала Ники. — Где же я тогда буду?
Неужели я, как и Кларисса, буду стареть рядом с Алексом?»
Втроем они подошли к двери.
— Кстати, Александр, вы не привезли с собой бухгалтерские книги? Год заканчивается, пора подвести итоги и навести порядок в бумагах.
— Я был чертовски занят. — Алекс открыл дверь. — Постараюсь, чтобы вы получили их к концу месяца, даже если мне самому придется засесть за письменный стол.
— Вот и хорошо, — сказал Мутон.
Алекс и Ники вышли на улицу.
— Он как будто человек дельный, — сказала Ники, когда они уселись в коляску.
— Он уже много лет служит интересам нашей семьи.
— Мой отец пользовался услугами человека, которого звали Арсенено. Просто поразительно, как мы полагались на него.
Он проводил все наши финансовые операции и, случалось, даже авансировал нас, если был неурожай или происходило что-нибудь непредвиденное… И он же нас разорил…
— Луи — очень верный помощник.
Экипаж миновал многолюдные улицы Французского квартала, свернул на Эспланаду, одну из самых красивых площадей. По плацу, окаймленному травой, маршировали солдаты.
Сидя под магнолиями, которые росли перед плацем, за ними с восторгом наблюдали и дети, и взрослые.
Они проехали мимо Монетного двора Соединенных Штатов — большого здания в греческом стиле, облицованного гранитом.
— Во времена моего отца, — сказал Алекс, — здесь был форт Сент-Чарлз.
— Я помню, мой отец тоже рассказывал об этом. Он также упоминал, что президент Эндрю Джексон лично инспектировал здесь войска перед битвой при Новом Орлеане, На углу Рэмпарт-стрит коляска опять свернула и проехала мимо Конго-сквер, где по воскресным дням собирались негры — и рабы, и вольные, чтобы потанцевать под свою африканскую музыку.
— Отец однажды приводил меня сюда, — задумчиво сказала Ники. — Мы наблюдали, как негры танцуют бамбулу и калинду. Варварское, языческое зрелище. Но и незабываемо красивое.
— Боюсь, что ты в какой-то степени усвоила их темперамент. Я имею в виду постель, — со смешком сказал Алекс.
Залившись румянцем, Ники отвернулась, сожалея, что выдала свои заветные мысли. Алекс повернул к себе ее разгоряченное лицо.
— Это был комплимент, дорогая. Страстная женщина — сущее сокровище.
Его пальцы словно обжигали ее, и она вдруг ощутила сильное желание. «Стало быть, я стою королевского выкупа», — подумала она, но тут же постаралась отмести эту мысль.
Через несколько кварталов, на углу Сент-Питер-стрит, Алекс велел кучеру остановиться. Он вышел из коляски и помог сойти Ники. Площадь Оружия была буквально запружена элегантно одетыми мужчинами и женщинами, которые прогуливались по газону, как это явно намеревался сделать и Алекс.
Поняв, что перед ней элита Нового Орлеана, Ники заколебалась, прежде чем принять его руку.
— Вы уверены, что мы правильно поступаем, Алекс? А если кто-нибудь нас увидит? Что скажут люди?
Алекс прикрыл своей сильной рукой ее внезапно похолодевшие пальцы.