Он опустил глаза и вдруг заметил, что у кипариса, у которого они стояли, несколько корней задраны кверху.
– Как вам это нравится? Давайте отметим это чудо природы, чтобы потом было легче его найти. Положите свою записку в какую-нибудь коробочку или шкатулку и оставьте ее под корнем. Вам удастся незаметно выбраться из дома? – Камилла утвердительно кивнула, и Саймон продолжил: – Так как я живу поблизости, то смогу каждый вечер сюда заглядывать. Я оставлю вам ответ.
– Годится.
Саймон огляделся и заметил гору дробленой брусчатки, сложенную кем-то в нескольких футах от кипариса. Он подошел к этой груде камней, выбрал несколько поувесистее и, вернувшись к дереву, сложил из них небольшую пирамиду.
– Так мы отметим наш тайник.
– Ага.
Воцарилось неловкое молчание. Теперь, когда обо всем договорились, пора было расходиться. Но похоже, Камилла не хотела уходить, да и майору жаль было расставаться с девушкой, хоть он и ругал себя в душе за эту слабость.
– Придете сюда и оставите свою записку, – в сотый раз повторил он.
Камилла кивнула и подняла глаза к небу. Солнце стояло прямо над головой.
– Я… я должна вас покинуть. Скоро уже обед, не опоздать бы. К тому же не хочу, чтобы нас увидели вместе.
– Ну, в таком случае мне, наверное, не стоит вас провожать.
– Да, лучше не надо.
Камилла повернулась и направилась прочь. Затем вдруг остановилась и обернулась, широко распахнув свои прекрасные карие глаза:
– Я понимаю, что доставила вам очень много хлопот. И очень ценю вашу помощь… несмотря на то что мне пришлось заставить вас помочь мне. Надеюсь, вы меня не слишком за это возненавидели?
Как это по-женски: занести над шеей топор, а потом ожидать прощения! Саймон не смог сдержать улыбки:
– Нет, не слишком.
Камилла тоже робко улыбнулась в ответ. И снова отвернулась. Саймон шагнул к ней и схватил за руку. Черт возьми, за все свои старания он заслужил небольшое вознаграждение!
– Прощайте, – сказал он и поцеловал Камилле руку.
К счастью, сегодня на ней не было перчаток. Его руку стиснули мягкие гладкие пальчики. Он не мог совладать с собой и задержал губы на ее руке чуть дольше, чем того требовали правила приличия.
Когда Саймон поднял голову, ее рука все еще крепко сжимала его руку. Он был приятно удивлен, увидев, как Камилла залилась ярким румянцем. Значит, она к нему не совсем равнодушна. Хоть мадемуазель и ведет себя, как подобает воспитанной леди, по всему видно, что он симпатичен ей как мужчина.
Саймон не мог противиться искушению. Он повернул руку Камиллы и поцеловал ее запястье, почувствовав, как под его губами быстрее забился ее пульс. Услышав, как девушка судорожно вдохнула в себя воздух, он испытал свойственное каждому мужчине чувство победы. Она тотчас же выдернула руку и наградила его ошеломленным взглядом. Это был взгляд женщины, которая с удивлением осознала, что ее насущные нужды не ограничиваются только пищей, водой и воздухом.
Отлично. Если самому Саймону приходится подавлять свои желания из-за ее грозного дяди, то пусть и она тоже немного пострадает.
Камилла торопливо накинула на голову капюшон и, не говоря ни слова, поспешила обратно в город.
Саймон не спеша последовал за ней. Он понимал, что провожать девушку было бы неблагоразумно, но хотел удостовериться в том, что она благополучно доберется до дома. Интересно, ощущает ли мадемуазель Гирон его присутствие? Ни разу не обернувшись, она почти бежала, словно ее преследовал сам дьявол.
Наконец Камилла подошла к дому. Саймон замедлил шаг и издалека наблюдал за тем, как она вошла внутрь. Затем подошел поближе, чтобы запомнить получше ее дом: не помешает знать, где она живет.
И вообще, думал он на обратном пути, не мешало бы узнать об этой девушке побольше. По-видимому, она сказала правду, что ее отец – Гаспар Лизана, но проверить все равно стоит. Кроме того, Саймон хотел навести еще некоторые справки… Ну, например, насколько близкие отношения у нее были с отцом и с дядей-пиратом.
Короче, нужно узнать все, что только возможно. Это его прямой воинский долг. Его внутренний голос шептал, что на самом-то деле он хочет узнать про Камиллу как можно больше из праздного любопытства, а не в интересах государства, но Саймон с легкостью убедил себя в обратном: для затеянного им дела необходимо как можно больше знать о ее прошлом.
Но к сожалению, раздобыть какие-либо сведения было не так-то просто. Саймон по опыту знал, что хотя креолы и любят посплетничать в своем кругу, с американским солдатом сплетнями делиться не станут. А уж обсуждать такое темное дело, как каперство, и подавно.
Подходя к баракам, Саймон раздумывал, как бы ему выполнить эту добровольно возложенную на себя миссию. Вдруг он вспомнил, кто рассказал генералу о семье мадемуазель Гирон. Бернард де Мариньи! В отличие от остальных креолов Мариньи был расположен к американцам. Ходили слухи, будто он даже ухаживает за дочерью американского посла. Если кто и может рассказать Саймону о мадемуазель Гирон, так только этот юный креольский щеголь.
Майор направился в район, где располагались игорные заведения. Мариньи нужно было искать именно там, а так как час был сравнительно ранний, оставалось надеяться, что мозг юноши еще не затуманен возлияниями и он сможет вразумительно ответить на вопросы.
Не прошло и получаса, как Саймон разыскал Мариньи в заведении некого Гамбии. Юноша потягивал абсент и играл в кости. Похоже, он был рад видеть майора: он поприветствовал его на английском языке. Мариньи уже давно намекал генералу Уилкинсону, что ему хотелось бы получить место в американском правительстве. Возможно, он воспринял появление Саймона в игорном зале как шанс произвести хорошее впечатление на друга генерала. Может, поэтому и заговорил на английском: хотелось показать, как хорошо он владеет этим языком.
Сам Саймон не стал переходить на французский. Поговорив немного на общие темы, майор перевел разговор на то, что в данный момент интересовало его больше всего:
– Генерал Уилкинсон сказал, что вам кое-что известно о мадемуазель Гирон. Самому мне довелось танцевать с ней вчера на балу, и, должен признаться, я был бы не прочь узнать о ней побольше.
Мариньи вертел в руках игральные кости. Его лице расплылось в довольной улыбке.
– Только не говорите мне, что наш суровый майор наконец-то нашел женщину, достойную своего внимания.
Саймон пожал плечами:
– Все может статься. – Он решил, что Мариньи, будучи истинным креолом, скорее согласится помочь влюбленному. Хотя Саймона бесило, что придется играть роль обезумевшего от любви придурка, он решил, что такой подход сработает лучше всего.
Мариньи рассмеялся и бросил кости. Выпало три очка, и Мариньи издал стон, полный отчаяния. Тихонько выругавшись, он достал из кармана несколько монет и швырнул их на стол.
Но, заметив, что Саймон стоит рядом и терпеливо ждет, юноша снова стал воплощением любезности.
– Пойдемте, мой вечно трезвый друг. – Он сделал жест по направлению к пустому столику. – Сегодня мне что-то не везет. Думаю, лучше переждать черную полосу. Давайте выпьем и обсудим вашу мадемуазель Гирон.
Мужчины сели за стол. Мариньи заказал два абсента, а затем обернулся к Саймону. Выражение его лица было серьезно.
– Должен вас предупредить, что с мадемуазель Гирон опасно завязывать близкие отношения.
Саймон рассмеялся. Эта женщина, конечно, не подарок, но навряд ли она так уж опасна.
– Похоже, мы с вами говорим о разных женщинах. Мадемуазель Гирон и мухи не обидит.
– Бояться нужно не ее, а ее дядю.
– Это еще почему? Конечно, месье Фонтейн всегда готов встать на ее защиту, но…
– Non, non, не этот дядя. Другой.
– Другой дядя? – Саймон изображал из себя дурачка.
Слуга принес абсент. Саймон пригубил немного и чуть не поперхнулся – какая гадость! Непонятно, что в этом абсенте находят креолы?