Камилла свернула на Сент-Питер-стрит. Интересно, любит ли Саймон детей? Будет ли он качать их на коленях? Или же он, как дядя Огаст, всецело возложит заботы о детях на плечи жены, пока они не станут достаточно взрослыми?
Добравшись до лавки дяди Жака, Камилла остановилась и посмотрела на закрытые ставни на втором этаже, где располагались дядины комнаты. Интересно, как ее дети, то есть их с Саймоном дети, отнесутся к тому, что их отец имеет дело с пиратами? Одно дело иметь маму – дочь пирата, – ведь никто не выбирает, в какой семье родиться! – и совсем другое – иметь отца, который по доброй воле вступил в сговор с бандитами.
У Камиллы душа ушла в пятки. Она не хотела, чтобы детство ее малышей напоминало ее детство. Что, если Саймона, собиравшегося сделать свой дом перевалочной базой пиратских товаров, когда-нибудь поймают с поличным? Господи, ведь после свадьбы его дом будет уже и ее домом! Значит, Камилла станет соучастницей преступления, и их дети тоже. Похоже, ей никогда не избавиться от своего пиратского прошлого. Оно просто преследует ее по пятам.
И тут Камиллу осенило: может, когда дядя Жак узнает об их с Саймоном предстоящей помолвке, он прекратит с ним все отношения. Это было бы замечательно! Тогда все само собой решится. Она обязательно поговорит на эту тему с дядей Жаком, а там пусть он сам думает.
Камилла немного успокоилась и постучала в дверь. Никто не отозвался. Может, дяди Жака еще и дома нет, подумала она. Может, он пиратствует в море или плывет по излучинам реки с награбленной добычей. Камилла снова постучала, на этот раз громче. Ставни на втором этаже распахнулись, и из окна высунулся заспанный дядя Жак.
Вид у него был мрачнее тучи. Он на чем свет стоит клял того, кто поднял его с постели в столь ранний час. Однако, увидев племянницу, тут же расплылся в улыбке.
– Камилла, солнышко! Что ты здесь делаешь в такую рань?
– Мне нужно поговорить с тобой, дядя Жак.
– Конечно, конечно. Подожди секунду – я оденусь и спущусь вниз.
Откинув плащ назад, на плечи, Камилла стояла у дверей и созерцала улицу. Погода в Новом Орлеане, как всегда, была непредсказуема: неделю назад стоял страшный холод, а теперь был один из тех унылых, туманных дней, когда ходить без плаща холодно, а в плаще – слишком жарко.
Именно в такой день были убиты родители Камиллы. Болото тогда окутывал влажный густой туман, в котором крики, звон мечей и мушкетные выстрелы звучали очень отчетливо и разносились эхом очень далеко. Когда Камилла наконец добежала до лагеря Баратария, туман и дым от пушечных залпов смешались в густое облако. Отовсюду веяло смертью. Английские пираты уже покинули лагерь, слышны были только стоны смертельно раненных и треск пожарищ. Камилле никогда не забыть этого жуткого зрелища.
Она не хочет, чтобы ее дети когда-либо испытали нечто подобное! Никогда!
Дверь распахнулась, и на пороге появился дядя Жак. Слегка обросший щетиной – по-видимому, со вчерашнего дня не брился, – в одежде, накинутой на скорую руку, он все равно казался Камилле самым прекрасным человеком на свете. Как же она была рада его видеть! Почти так же, как когда-то, давным-давно, когда он вернулся в лагерь и разыскал Камиллу, которая сидела, сжавшись в комочек, рядом с трупами своих родителей и плакала навзрыд.
– Камелия, цветочек мой! – воскликнул дядя Жак. Он любил так называть племянницу.
Она прижалась к нему и снова почувствовала себя беспомощным ребенком. Все эти годы, прошедшие со дня гибели ее родителей, дядя Жак практически заменял ей отца. Дядя Огаст этого сделать не смог, да и не особенно стремился. Дядя Жак был очень похож на папу. Иногда Камилле даже казалось, что она его дочь.
И эта дочь сейчас нанесет ему удар прямо в сердце.
В горле у Камиллы встал комок. Она еще крепче прижалась к дяде, вдыхая такой знакомый запах старых сигар. Похоже, дядя понял, что племянница чем-то расстроена. Несколько минут он просто держал ее в своих объятиях и ничего не говорил.
– Ах, дитя мое, – наконец прошептал дядя Жак на ухо Камилле. – Давненько ты меня не навещала. Дай-ка взгляну на свою прелестную племянницу.
Он отстранился от Камиллы и окинул ее взглядом с головы до пят.
– Какая же ты красавица! – с гордостью произнес Жак. Камилла залилась румянцем. – Ты хорошеешь день ото дня. Наверное, разбила сердца всем молодым людям в Новом Орлеане.
Эти слова напомнили Камилле, зачем она, собственно, пришла. Опустив голову и стараясь не смотреть дяде в глаза, она сказала:
– Вообще-то я… Словом, я пришла сказать тебе, что выхожу замуж.
– Выходишь замуж? – повторил Жак Лизана изменившимся голосом. – И когда же ты приняла это решение?
– Вчера вечером.
– И кто этот счастливчик?
Камилла огляделась по сторонам.
– Может, лучше зайдем в дом?
– Конечно, конечно. – Дядя Жак словно только что заметил, что они стоят на улице. – Входи. Я сварю тебе кофе, а ты все расскажешь о своем женихе.
Камилла зашла в дом, и дядя запер за ней дверь на щеколду изнутри, а затем развел в печи огонь.
– Расскажи мне все. Прежде всего я хочу знать, кто твой жених.
– Вообще-то ты его знаешь.
Камилла решила рассказать дяде Жаку все: как она случайно подслушала их разговор и как это сблизило их с майором.
– Я с ним знаком? – В голосе дяди послышалось легкое беспокойство.
– Да. Его зовут Саймон Вудворд. Он служит майором в армии Соединенных Штатов.
Дядя Жак замер на месте, сжимая в руках графин с водой. Его глаза при этом ничего не выражали.
– Да, я наслышан об этом человеке.
– Нет. – Камилла решила рубить сплеча. – Ты о нем не наслышан. Ты с ним знаком лично. Вы с ним… э-э… договорились об одном деле.
Дядя поставил графин с водой на стол и приблизился к Камилле почти вплотную.
– Он что, сам тебе это рассказал?
Камилла набрала в легкие побольше воздуху и выпалила:
– Помнишь, ты беседовал с ним и с сержантом Робинсоном? И вы услышали какой-то шум на террасе? Ну так вот: это была я. Я пришла тебя навестить и случайно подслушала ваш разговор. А так как я прошлым вечером танцевала на балу с майором…
– Да, я слышал об этом танце. Почти сразу же после ухода майора ко мне заскочил один знакомый и сообщил, что на балу моя племянница сначала читала нотацию всем собравшимся мужчинам, потрясая пистолетом, а потом пошла танцевать с американским майором.
Камилла догадывалась, что по городу поползут слухи о ее дерзкой выходке, но и подумать не могла, что они дойдут до ее дяди.
– В общем, Саймон не сразу понял, что я тут делаю. Он прочитал мне нотацию о том, что подслушивать нехорошо, а потом я призналась ему, что ты мой дядя.
Вообще-то все было не совсем так, но дяде Жаку об этом знать не обязательно.
Жак Лизана вцепился в спинку стула. Лицо его становилось все серьезнее и серьезнее.
– А почему ты вдруг решила выйти за него замуж? Он что, сделал тебе предложение?
– Он… – Камилла судорожно сглотнула. Ей меньше всего хотелось объяснять дяде, как все было, однако по дороге к нему она успела сочинить безобидную, как ей казалось, ложь. – Вчера вечером генерал пригласил меня к себе на ужин в знак благодарности за мой поступок на балу. В числе приглашенных был и майор. После ужина мы пошли в сад прогуляться. Он меня поцеловал, но тут пришел дядя Огаст и застал нас вместе. Он сказал, что мы обязаны пожениться.
Последние слова Камилла произнесла скороговоркой и взглянула на дядю: интересно, сильно он разозлился?
Дядя Жак стоял, вцепившись в стул так, что побелели костяшки на пальцах.
– Говоришь, он тебя поцеловал? И все? Что-то я в этом сомневаюсь. Если бы он просто тебя поцеловал, Фонтейн не потребовал бы, чтобы вы как можно скорее обвенчались. Что он сделал, Камилла? Расскажи мне все, без утайки.