Ожесточенный бой продолжался весь день. Артиллерией, противотанковыми ружьями, гранатами, бутылками с зажигательной смесью гвардейцы остановили танки врага, больше половины которых было подбито и сожжено. То и дело меняя позиции, используя то чей-то окоп, то воронку, Буланов с Белошапкиным вывел из строя еще три вражеские машины.
…Поздно вечером, измученный, голодный, он пробирался на командный пункт роты. Распахнул плащ-палатку, которой был прикрыт вход в землянку. Желтоватый свет «катюши» резанул глаза.
— Жив? Ваня, жив?! — ротный, который никогда так не называл Буланова, как медведь обхватил его своими ручищами.
А Буланову больше всего хотелось тут же, сейчас же свалиться и уснуть. Но он боролся с собой.
— На, это тебе. Ты же с утра ничего не ел, — лейтенант подал котелок.
Буланов заставил себя проглотить несколько ложек каши и поднялся.
— Товарищ гвардии лейтенант, в двухстах метрах лежит в воронке младший сержант Горшков. Без ноги. Разрешите с Белошапкиным вынести его?
Буланов опять сделал паузу. И, обращаясь ко мне, добавил:
— Вот это человек! Вот перед кем стоит преклониться…
Я вначале не понял. Но он, не торопясь, задумчиво продолжал:
— Вот это настоящий десантник-гвардеец!
— Вы о Горшкове?
Буланов ответил не сразу.
— Ночь была такая черная, что разойдешься на несколько шагов — и не видно друг друга… Искали с Белошапкиным почти до утра, осмотрели ту воронку, около нее и не нашли. Будто под землю провалился! Куда он мог уползти в таком состоянии, без ноги?.. Нашли через двое суток. Видимо, потерял ориентировку и уполз не в ту сторону. От большой потери крови ослаб.
Думали — погиб человек. Выжил! Отправили в госпиталь… Вот это солдат!
Вдруг Буланов забеспокоился:
— Извините, мне пора.
Поднялся и растворился в темноте.
…С Булановым мы снова встретились через несколько недель в штабе дивизии. К тому времени он стал членом партии, получил повышение в звании. Он был чисто выбрит, подтянут, яловые сапоги блестели, как хромовые. Несмотря на такой «респектабельный» вид, выглядел он, однако, довольно растерянным. А когда комдив генерал-майор Пастревич вручал ему орден Ленина за восемь подбитых танков, за мужество и героизм, проявленные в боях, Буланов совсем смутился. Дрогнувшим голосом он произнес:
— Служу Советскому Союзу! — и быстро отступил за спины товарищей, которым тоже предстояло получить награды.
«Вот человек!» — подумал я тогда. В бою не растеряется, не моргнув глазом, пойдет на смерть. А здесь, — как ребенок, стесняется…
Больше с Булановым я не виделся. В декабре, когда дивизия дралась под Обливской, Ивана Александровича не стало. Это было для нас огромной потерей. Имя и подвиг героя, однако, стали примером для всех, кто оставался в дивизии и кто приходил в нее вновь. Он был навечно занесен в списки личного состава полка.
Высота Кузнецова
На топографической карте она помечена цифрой 180,9.
Сколько раз на ней кипели кровопролитные бои! Сколько крови пролито гвардейцами-десантниками, чтобы овладеть ею!
Никакая другая высота в малой излучине Дона не видела такого беззаветного героизма, такой гвардейской доблести и отваги. Героизма и отваги не только отдельных бойцов, но и целых подразделений.
Находясь почти на самом левом фланге гряды высот, образующих скобу, которая упирается своими концами в Дон, высота 180,9 возвышается над ними. С нее просматриваются боевые порядки дивизии, все подходы к ее оборонительному рубежу. С вершины ее, как на ладони, видны огневые позиции нашей артиллерии, тылы полков, расположившихся внизу, на плато около хутора Яблонского и станицы Старогригорьевской. С нее нетрудно определить, что там, на окраине лесного выступа у Дона, расположен штаб нашей 40-й гвардейской десантной.
С высоты 180,9 немцы свободно просматривают пространство не только до самого Дона, но и задонские просторы, куда они так рвутся, чтобы выйти к Волге, с севера охватить Сталинград. Легко представить, как много значит эта высота для противника, а тем более для нас.
И еще одна особенность ее. С востока и северо-востока, то есть с нашей стороны, высота поднимается очень круто, местами даже обрывисто, тогда как со стороны противника — лишь с незначительным возвышением. Так что до самого гребня ее могут свободно добираться танки и автомашины. Ко всему этому — примерно в километре от гребня высоты проходит хорошо накатанная дорога от станицы Сиротинской на хутор Камышинка и дальше на запад, и по ней немцы в любое время могут подбросить подкрепление.