Особенно памятен бой за хутор Нижне-Потапов, что у Северного Донца. Немцы сильно укрепились и держались за него очень упорно, так как понимали: потеря хутора открывает нашим войскам путь к реке. Тогда и на западном берегу ее вряд ли усидишь.
Понимали это и гвардейцы.
Разведав подступы к Нижне-Потапову, Бочкарев получил приказ командира полка подполковника И. И. Блажевича ворваться в хутор со своим взводом и при поддержке других подразделений штурмом захватить его.
Но легко сказать — захватить. Двинуться прямо, через овраг — голову сломишь, костей не соберешь. Овраг глубокий и обрывистый. Пойти в обход с юга, как предлагали другие, значит потерять время, когда дорога каждая минута, и дать противнику возможность обнаружить себя. А гарнизон в хуторе немалый.
Глухая, морозная ночь. Подразделения сосредоточились у оврага. За ним Нижне-Потапов. Рядом, а не достанешь!..
Припомнилась Бочкареву виденная еще до войны кинокартина: солдаты Суворова в треуголках и ярко-красных мундирах, попав в затруднительное положение в Альпах, бесстрашно спускаются с головокружительной высоты…
Быстро созрел отчаянный план.
— Орлы! За мной, по-суворовски! — приказал он разведчикам и первым бросился вниз по крутому обледенелому скату.
Хутор спал, ничего не подозревая. Бесшумно сняв часовых, гвардейцы, как гром с ясного неба, обрушились на врага. Вначале пошли в ход десантные ножи, потом гранаты. Натиск был столь неожиданным, что немцы не сразу пришли в себя, а когда поняли, начали выскакивать из хат в одном белье. Тут заработали автоматы и пулеметы.
К рассвету все было кончено. Освобожден еще один, к тому же очень важный населенный пункт. Впереди Северный Донец. Бочкаревцы в этой схватке уничтожили до семидесяти гитлеровцев, причем полтора десятка из них пришлось на долю командира взвода. В хуторе было захвачено несколько исправных артиллерийских орудий, много пулеметов, боеприпасов и других трофеев.
К концу боя в хутор вошла рота, обходившая овраг.
За эту операцию старший сержант Бочкарев был удостоен второй правительственной награды — ордена Красной Звезды. А через некоторое время ему присвоили первое офицерское звание: гвардии младший лейтенант. Партийная организация приняла отважного разведчика кандидатом в члены партии.
Кто бывал в этих местах ранней весной, тот знает, какие здесь стоят туманы. Плотные и белые, как вата, непроглядные, как молоко. В двух шагах скрывают от тебя все окружающее даже днем. Идешь, и у тебя такое ощущение, будто ты плывешь в облаке. Это днем. А ночью?
Такой туман повис над Миусом, окутав всю окружающую местность, в ту мартовскую ночь сорок третьего.
Приказ командира полка, как обычно, был лаконичен: достать «языка».
С тремя отделениями взвода Николай Бочкарев осторожно поднимается на высоту на западном берегу реки. Опасаться пока особенно нечего. Возвращавшиеся из поиска разведчики четвертого отделения сообщили, что немцы ведут себя спокойно. Но осторожность в разведке никогда не помешает. К тому же этот злосчастный туман… И взводный еще раз предупредил: не растягиваться, не отрываться друг от друга.
Командир шел впереди, соблюдая все необходимые меры предосторожности, потому, что видимости — никакой. И вдруг…
Совсем рядом, словно из-под земли, перед Бочкаревым вырос немец. В белом маскхалате, в белом капюшоне, будто привидение. А за ним из густого тумана, едва различимые, появились второй, третий…
Раздумывать некогда. Автомат на боевом взводе. Длинная очередь. Привидения кричат, падают, появляются снова… Их много. Автоматные очереди перебивают друг друга.
— Рота, в атаку, вперед!
Острые иглы пронизывают все тело. Когда упал, первая мысль: «Плен? Только не это». Потом другая: «Где же взвод?..»
Все произошло настолько мгновенно, что Николай еще не успел ощутить всей боли. Повернувшись набок, он снова открыл огонь. Привидения падают и появляются снова. Падают и появляются. Сколько же их? Но что это? Кончился диск? Есть запасной, но перезарядить нет сил. И опять острая мысль обжигает сознание. «Плен?.. Нет, нет! Ни за что!..»