Пехотинцы одержали победу в схватке с броней. Сердца советских воинов оказались крепче фашистской стали.
Постепенно напряжение спадало с потных, темных от пыли лиц воинов. Послышались радостные возгласы, одобрительные слова в адрес Семена Калиты, первым открывшего боевой счет, по адресу тех, кто особенно отличился в этом бою.
Но защитники высоты понимали, что решающая схватка еще впереди. Ведь гитлеровцы не могли не заметить отсутствия дальнего прикрытия высоты, а также артиллерийского огня на оборонительном рубеже. Опомнившись, они ринутся вновь.
Размышления защитников высоты привели к тому выводу, что разбитая группа танков представляла собой передовой отряд или разведку, посланную с тем, чтобы прощупать оборону советских войск. Если бы вражеские танкисты знали, что на высоте находится небольшая горстка людей, они не повернули бы назад. Теперь, возвратившись, они доложат о сильном сопротивлении на высоте, о потерях, да еще приукрасят их, и командование примет меры, чтобы сбить ее защитников.
— Надо ждать новых «гостей», — сказал Пуказов.
— Да, наверняка, надо ждать, — подтвердил Ковалев.
Замполит заметил, что во время схватки некоторые бойцы излишне суетились, шумели, в их действиях не было нужной четкости, организованности. Собрав накоротке разведчиков, он сказал:
— Друзья, только что закончился бой. Мы победили. От имени Родины спасибо вам за стойкость. Совместными усилиями мы подожгли и подбили несколько танков. Вот они стоят и дымятся. Отмечаю Семена Калиту. Он первым подал пример мужества. От лица службы объявляю всем благодарность. Но успокаиваться рано. Враг может снова бросить против нас танки. И мы должны быть готовы. А для этого надо сказать несколько слов о ходе боя. Когда появились танки, все схватились за бутылки, а гранаты не использовали. Забывали мы и о быстрейшем уничижении вражеских танкистов. Если бы на танках были десантники или за ними шла пехота — нам несдобровать бы. Это надо учесть. Командирам отделений надо уточнить обязанности каждого.
— В первую очередь, — добавил Мингалев, — нужно сейчас поправить окопы, там, где проходили танки, подровнять брустверы, улучшить маскировку.
— Совершенно верно, — согласился Ковалев. Он прислушивался к советам Михаила Мингалева, который в ходе боя хорошо зарекомендовал себя.
На коротком совещании с командирами отделений было выработано и тактическое решение. Существо его состояло в том, чтобы при новой встрече с танками не просто обороняться, а активно расстраивать их боевой порядок, в первую очередь уничтожать головные танки, которые направляли движение. Если за танками пойдет пехота, то надо оторвать ее от броневой защиты, не допускать до окопов.
— В этом большую помощь могут оказать автоматчики, — сказал Мингалев.
— Да, верно, — поддержал Пасхальный. — Надо бы поговорить с Пуказовым.
— Предложение дельное, — согласился Ковалев.
Позднее он обратился к Пуказову. Оба решили установить более тесное взаимодействие взводов.
В окопах началась спешная подготовка к новой схватке.
Организуя эту подготовку, Ковалев и Пуказов втайне еще надеялись, что из штаба полка вот-вот поступит какой-то приказ о дальнейших действиях группы. Но его не было.
И вот Кондрат Титов, бывший на посту наблюдателя, крикнул:
— Идут танки!
На приказ из штаба надеяться было уже нечего…
Ни шагу назад!
Шло множество танков,
рассыпавшись в ряд,
За ними — пехота фашистов.
Сказали герои: «Ни шагу назад!
Нельзя отступать — позади Сталинград!
В нас сердце и кровь коммунистов».
И действительно послышался гул моторов. Воины увидели, что на высоту двигалась еще большая, чем в первый раз, группа танков. Их было больше двадцати. Выскочив из-за северо-западной высоты, они шли через ржаное поле в направлении соломенных стогов, восточнее балки Западновской.
На некоторых танках сидели автоматчики. За танками шла пехота. Это было еще опаснее. Стало ясно, что фашистское командование, обнаружив стойкую оборону высоты, решило во что бы то ни стало сломить сопротивление ее защитников и прорваться на восток к дороге на Сталинград. Значит, будет более организованная атака.
Молча смотрели воины на запад. В этом безмолвии каждый будто спрашивал свое сердце: готово ли оно выдержать новые испытания? Уж слишком велика была опасность. А надеяться можно было только на свои силы. Молодой разведчик Виктор Мезенцев вздохнул и сказал рядом стоявшему Толкачеву: