– Похоже, ни твои молитвы, ни твой выбор не помогли тебе, – холодно произнес Эсабиан, указав на мертвых и на живых, которых уводили прочь солдаты. – Да и оставшиеся тебе верными подданные тоже.
– А что ты будешь делать, когда появится мой Флот? – Голос Панарха звучал слабо в огромном зале – хорошо слышно было только Эсабиана на его возвышении.
– Твоя забота обо мне, право же, трогательна. Аркад, но вот твое представление о моих возможностях ошибочно. – И Эсабиан начал хвастаться своим урианским оружием перед недоверчивым Панархом.
Это все уже устарело – зачем же Эсабиан это передает? «Трудновато ему, должно быть, держать в руках своих рифтеров», – подумала Седри.
И мысли ее тут же вернулись к собственной проблеме: бывший Архон Тимбервелла как-то узнал о ее прошлом и теперь угрожает ее разоблачить.
«Я восхищаюсь вами, – с юмористическими нотками шептал вкрадчивый голос. – Вы ловко воспользовались этой заварухой. Для вас найдется место в новом правительстве – только нужно быть благоразумной и знать, когда следует бороться, а когда подчиняться тем, у кого больше опыта...»
В ней вспыхнул гнев. Дулу не лгал – сила действительно на его стороне. Не так уж важно, где она ошиблась, заметая следы. Он знает – и она либо даст ему то, что он хочет, либо умрет. Она должна принять решение здесь и сейчас.
«Я хочу знать, что прячет Найберг», – сказал он.
Она сжала руки еще сильнее. Ее босуэлл продолжал записывать. Еще не поздно выключить его.
Но если она проявит благородство и умрет, он найдет себе более покорное орудие – того, кто никогда не станет работать против него.
– Ну что, Аркад, хочешь узнать свою дальнейшую судьбу? – хвастливо произнес бори.
Седри обратила взгляд на нового Эренарха, тихо стоящего перед голограммой. О его собственном чудесном спасении ходили темные слухи. Верны ли они? Его поведение здесь озадачивало: он до сих пор не признал своего отца мертвым и не приступил к созыву нового правительства. Может быть, он ждал чего-то в этом роде?
Сейчас его эмоции были ясны каждому. Бледный, страдающий, с потемневшими от гнева глазами, он смотрел, как бори принес два контейнера и поставил их на пол.
– Я не сомневаюсь, большую часть прошедших двадцати лет ты провел, выдумывая что-нибудь особо кровавое, и ничто не остановит тебя... – все тем же слабым голосом промолвил Панарх.
Эсабиан улыбнулся.
– Мне нет нужды марать руки, убивая тебя, – узники Геенны сами сделают это за меня.
По кольцу офицеров пробежал ропот. Пальцы Эренарха сжались в кулаки и снова разогнулись.
Бори опять изрек что-то хвастливое, должарианец ему ответил. Седри, перед которой разверзлась собственная пропасть, отбросила все мысли и только смотрела.
Бори осветил контейнеры, и все увидели лежащие в них головы наследников престола. Эсабиан начал говорить что-то, но Седри пропустила это мимо ушей. Теперь это всего лишь ритуал: торжествующий победитель проводит в цепях своего царственного пленника, чтобы внушить покорность новым подданным.
Но ее поразило в самое сердце горе на лице Панарха, которое отразил, как в зеркале, его стоящий здесь сын. Однако Панарх, сделав усилие, снова напустил на себя проклятую дулускую невозмутимость, у Эренарха же заблестели глаза, и он сердито смахнул с них слезы.
– Уж не изменил ли тебе твой хваленый ум? – насмехался Эсабиан. – Ты, который потерял империю, флот, наследников! Ты, которому так и не удалось проникнуть в тайны Ура! Я сумел, и теперь я управляю урианскими энергиями так же легко, как эта штука управляет тобой. – Тут бори активизировал шоковый ошейник. Панарх, корчась, упал на колени и скоро распростерся у ног победителя.
Голограмма померкла, и ее сменила другая: планета Минерва, охваченная огнем.
Найберг сделал знак, и трансляция прекратилась.
– Благодарю вас, – сказал Эренарх и вышел в сопровождении своего телохранителя.
После недолгой тишины зал наполнился голосами: гневными, взволнованными, клянущимися отомстить.
Седри выключила босуэлл и поправила рукав, прежде чем опустить руки.
«Ты получишь свой секрет, Тау Шривашти, – угрюмо подумала она. Горе Панарха и его единственного оставшегося в живых сына до сих пор стояло у нее перед глазами. – Быть может, у тебя достанет сил, чтобы победить это чудовище. И тогда... тогда...»
Образы удрученных Аркадов продолжали плавать перед ней в коридоре, когда она последовала за другими офицерами к выходу. Убежденная, что в них заключается ее смертный приговор, она испытала странное облегчение. Кто-нибудь да отдаст ее в руки правосудия – либо Тимбервелл, либо она сама.
Но сначала она позаботится, чтобы правосудие восторжествовало для тех, кто умер раньше нее.
ПЕРВОСТЕПЕННАЯ ВАЖНОСТЬ, БУДУЩЕЕ НЕЯСНО, УРОВЕНЬ ОПАСНОСТИ ДВА, ПОДЧИНЕНИЕ...
Тенноглифы погасли, и Осри выругался про себя, когда непрочная паутина понимания, которую он так старательно плел, исчезла вместе с ними. Не надо было заходить за пределы преподаваемых в Академии основ тактической семиотики – с введением новой нонрелятивистской символики он чувствовал себя чуть ли не идиотом. Счастье еще, что его, как связного между Флотом и отцовским проектом «Юпитер», не заставят переводить эту муру в реальное время.
Он покосился на девушку в звании младшего лейтенанта рядом с собой. Смуглая, с грубоватым лицом, она спокойно смотрела, как капитан Нг снова всходит на кафедру. Для нее, как видно, глифы не проблема. Ничего удивительного: это она, Нефалани нир-Варригаль, придумала их как тему своего диплома в Академии задолго до того, как агрессия Должара вынудила Флот взять их на вооружение.
Нг обратилась к аудитории:
– На сегодня все. Тренажеры для вас настроены. Вы должны есть, спать и дышать вместе с этими новыми глифами, чтобы овладеть ими за тот краткий срок, который оставит нам Должар. Все свободны, – с улыбкой добавила она.
Осри хотел уйти, но Нг, к его удивлению, подошла к нему вместе с очень высоким и худым лейтенантом-коммандером. На его именной табличке значилось «Нилотис», а худоба, темная кожа, золотисто-рыжие волосы и зеленые глаза выдавали члена одного из бомасов Ниангатанки.
– Лейтенант Омилов, – спросила Нг, – что вы думаете по поводу гиперглифов лейтенанта Варригаль?
Под влиянием импульса он решил отвечать честно:
– У меня от них голова разламывается, сэр. Я навигатор, а не тактик – хорошо еще, что не приходится иметь с ними дела в реальном времени.
Нг улыбнулась – значит, он ответил правильно. И опять удивила его:
– Хотите пообедать с нами? Кажется, у вас есть еще пара часов перед следующим занятием.
Из ее фразы было не совсем ясно, о чем речь. Роль студента он играл только на семинаре по тенноглифам, прочие занятия вел сам. Его следующий урок посвящен навигации пространственного скачка – это он может читать с закрытыми глазами.
– Верно, есть.
Нг повела их в столовую, представляя Омилова всем, кого встречала, и болтая о пустяках. Ее, как комету, сопровождал хвост младших офицеров. Двигалась она, как танцовщица; Осри вдруг вспомнилась молодая женщина, которая соблазнила его после того, как они отбили поселение Бабули Чанг от налетчиков, но он быстро подавил это воспоминание. Это как-никак Марго О'Рейли Нг, герой Ахеронта и Артелиона, Поллои, ставшая капитаном лишь благодаря своим способностям, – ну, правда, не без поддержки Нессельринов.
А Нессельрин – кузен Зигеля. Быть может, это приглашение имеет политическую окраску. Осри почувствовал отвращение. Глупый вопрос – на Аресе все имеет политическую окраску. Хорошо еще, что тут дело явно в отце. Осри внутренне поморщился, представив, как его мать напирает на капитана Нг, требуя для сына привилегий «ради Семьи».
У двери в столовую Нг вдруг замедлила шаг, и Осри чуть не налетел на нее. В их спутниках, особенно в Нилотисе и Варриталь, чувствовалось радостное возбуждение. Стены в столовой были голографические и представляли головокружительную картину космоса с изрытым кратерами астероидом на первом плане. Рядом подбитый крейсер с эмблемой Солнца и Феникса пускал серию снарядов в пятнышки, сверкающие среди звезд. Мимо астероида шел фрегат с пламенем, бьющим из радиантов, и облаком светящегося газа, выходящим из пробоины в носу.