– Знаю: концерт. – Он улыбнулся всем, остановив взгляд на Монтрозе, который только что вернулся с одной из своих вылазок. – Что скажешь?
Монтроз пожал массивными плечами.
– А кормить-то мы их будем?
– Только прохладительное и закуски. И чтобы сохранить дух умеренности, внедряемой леди Ваннис, сделаем все скромно.
– Скромно, но так, чтоб запомнили, – подытожил Монтроз.
– Предоставляю это твоим умелым рукам, – сказал Брендон.
Монтроз зажмурил глаза и улыбнулся.
– Ну да, умелым. Ладно, поглядим, что там твои предки запасли в кладовых...
– Мне понадобятся также твои музыкальные таланты, чтобы открыть и закрыть все это дело.
Монтроз вопросительно поднял тяжелые брови.
– Да-да. – Эренарх улыбнулся с затаенным волнением. – «Мертвый воскреснет, живой умрет, музыка с ритма собьет небосвод». – Монтроз кивнул, широко улыбаясь, а Брендон, показав на экран, велел Ки: – Пригласи всех.
– Всех?
– Да. А я еще пару добавлю.
Ки заморгал, чуть наморщив высокий лоб.
– Вряд ли они все поместятся в вашем зале...
– Верно. Мы займем павильон на озере, но создадим в нем домашнюю обстановку.
Монтроз потер руки и подозвал к себе Ки. Пока они разговаривали, Брендон сказал Жаиму, который ожидал чего угодно, но не этого:
– Ты, помнится, говорил, что идешь с Ивардом и прочей «Телварной» на сплэтбольный матч. Можно и мне с вами?
Осторожно действуя паяльником, Марим закончила отладку схем под пультом и крикнула:
– Есть. Попробуй, Озип.
Она ждала, терпеливо взирая снизу на ноги Озипа, пока он проверял клавиатуру. Потом ноги отошли, и появилось перевернутое лицо – красивое, смущенное, с веселыми глазами:
– Все исправно зеленеет. Никак управилась!
– Да и пора бы – вон сколько возились, – сказала Марим и вылезла. – Ну что, встретимся на месте? Мне надо переодеться и забрать мою подругу.
– Неужто твоя таинственная должарианка наконец вылезет из берлоги? Вот не знал, что должарианцам нравится сплэтбол. Достаточно ли это насильственный вид спорта?
Марим только ухмыльнулась.
Кому что, а нам бы смыться отсюда, дурья башка.
– Давай я провожу тебя немного, – предложил Озип.
– Ты ведь близко живешь – лучше приди туда пораньше и займи нам хорошие места. – Марим сунула босые ноги в мокасины. Озип, помявшись, перешел к сути дела:
– А потом?
Марим засмеялась, облокотившись на пульт наполовину отремонтированного корабля.
– Поживем – увидим.
Озип тоже засмеялся, не скрывая своего желания. Марим не спеша собрала свои инструмент – ей надо было, чтобы он ушел.
Дождавшись этого, она быстро достала из потайного кармана маленький чип, зажала его в ладони, взяла сумку с инструментами и вышла, оглядев напоследок корабль – ладный старый «гульденфайр», популярный в торговом классе. Его неизвестный владелец здорово пострадал в каком-то бою. «Интересно, как это было», – подумала Марим, отпирая шлюз, – но тут же забыла о корабле и припустила по трубе к табельному столу.
Молодой усталый мичман отметил ее. У нее забилось сердце: вот он, ее парень.
– Длинная была смена, – сказала она приветливо. – Но дело вроде двигается.
– Это пока не прибыла еще одна флотилия с беженцами. – Мичман сел поудобнее – он, видимо, был не прочь поговорить.
– Опять беженцы? Да куда ж они их денут? На онейле больше места нет, тут пятый блок забит под завязку, цинциннатцев в четвертой недавно уплотнили...
– Не знаю. – Молодой человек подавил зевок. – Кажется, собираются очистить пару участков на онейле, а часть посадок перевести на гидропонику. Ну а пока втиснут новых куда-нибудь в Колпак.
Марим оперлась о его пульт.
– Вы на матч пойдете?
– Я до двадцати двух на дежурстве. – Он снова зевнул, да так, что глаза заслезились, и виновато улыбнулся. – Четыре часа дежурим – четыре отдыхаем, такое положение. Зато корабли понемногу ремонтируются.
– Говорят, «Грозный» почти готов.
– Это правда. Я сам с «Грозного» – завтра мы переходим на борт. Скорей бы! Когда корабль кажется тебе просторным, тогда ты понимаешь, какая тут толчея.
– Бедняги. – Марим заметила, как его глаза пробежались по ее телу. – Жаль, что вам нельзя на матч. Там все соберутся – штатские, флотские, даже мы, рифтеры!
– В казарме только об этом и говорят, – погрустнел мичман. – Но мы можем устроить свой матч, когда вернемся на «Грозный».
– Вот здорово будет. – Она зевнула и закинула руки за голову, чувствуя, как натянулся на ней комбинезон. – А этот по сети покажут, как думаете?
– Возможно, – рассеянно ответил он. – Но когда мы на дежурстве...
– Ой, блин! – вскрикнула Марим. Инструменты из ее сумки посыпались на пульт, на колени мичману и на пол. Она нагнулись вслед, прижав одну грудь к его носу.
Мичман отпрянул, побагровел до ушей.
– Я сейчас соберу, – сказал он и нырнул вниз.
– Ох, милый, вот паскудство, – заворковала Марим. – Я та-ак устала, прямо не соображаю, что делаю... Вы такой милый... – Продолжая в том же духе, она прошлась по клавишам – сначала отключила звук, потом ввела код. Напоследок сунула внутрь свой чип, нажала клавишу выполнения программы и одной рукой извлекла чип обратно, а другой снова включила звук – как раз когда парень выпрямился, зажимая в обеих руках ее инструменты.
Она подставила ему сумку.
– Наверное, я устала больше, чем мне казалось, – сказала она, улыбаясь что есть мочи. – Очень сожалею.
– Мы все, видимо, устали. Ничего страшного.
Марим сделала парню ручкой, повесила сумку на плечо, сказала: «До скорого» и ушла, стараясь не дышать.
Вийе, похоже, опять удалось: ни тревожной сирены, ни криков вдогонку. Дойдя до транстуба, Марим прислонилась к стене и засмеялась, как пьяная, от облегчения. Если бы ее поймали, ей бы пришел конец – ну разве что она сумела бы как-то отбрехаться.
Это тоже было бы приключение хоть куда, – но лучше уж держаться в рамках, намеченных Вийей. Марим отлично понимала, что побег возможен только с Вийей – одной ей с этой сраной станции век не выбраться.
Она доехала до Пятого блока и окликнула скучающего часового по имени – он улыбнулся в ответ, но бдительности не утратил. Это Марим тоже заметила: на Рифтхавене охрану можно купить деньгами или чем другим, а эти чистюльские десантники пока что ни на что не клюют.
Пусть с ними тоже Вийя управляется.
Марим задумчиво нажала на дверную пластинку. Вийю она, как всегда, застала за работой.
– Прошел номер! – торжественно объявила Марим.
– Я знаю. – Вийя даже глаз не подняла.
– Ну да, – вздохнула Марим, – ты же теперь в системе. Ясно, что ты знаешь. Но...
Вийя посмотрела на нее со слабой улыбкой, не отразившейся в черных глазах.
– Ты молодец, Марим.
Марим, избегая этого каменного взгляда, налегла на спинку стула, которая, попытавшись приспособиться к ее весу, наконец сдалась и сдулась с жалобным писком.
– Озип обещал занять нам места. А Жаим когда придет?
– Уже время. Ничего, подождем.
Марим вздохнула и выпрямилась.
– Может, передумаешь еще? Я против Монтроза ничего не имею, но мне нравится Жаим, и, видит Телос, – он запустил бы скачковые куда быстрее, чем я в одиночку.
– Нет. Он не должен ничего знать о наших планах. Даже и намекать не смей.
Марим скривилась. Локри вне досягаемости, Ивард, если его возьмут в последний момент, будет только обузой. Марим всегда поглядывала на высокого, мрачного механика, но он жил с Рет Сильвернайф. А теперь, когда Рет погибла...
Марим пошла принимать душ и переодеваться, решив, что прощупать Жаима все же не повредит.
Тут ее стиснули за плечо – не до такой степени, чтобы вывихнуть, но очень чувствительно. Марим пошатнулась, обернулась назад и увидела перед собой лицо Вийн. Будь она проклята, эта темпатка! Что там учуяла Вийя?
– Мне правда нравится Жаим, – запротестовав Марим.
– Мне тоже. Но он останется здесь.
Марим попыталась вырваться, но без всякого успеха. Она скрестила руки на груди и сказала: