Отец Рут от смеха чуть пивом не захлебнулся. Комья пены упали на карточный столик. Ангус Адамс поднял руку. Анекдот еще не был закончен, и он рассказал его до конца.
– Дамочка говорит: «Ну да, я миссис Смит, но я не вдова!»
А Балабол Джонс ей и говорит: «Черта с два вы не вдова, милочка!»
Рут мысленно поиграла с последним словом: «милочка», «миии-лоо-чка».
– Ох, ну и жуть. – Отсмеявшись, отец Рут вытер губы. – Просто жуть, Ангус. Господи, ну надо же было тебе рассказать такой кошмарный анекдот. Просто не верится, как ты такой анекдот мог выдать именно сегодня. Ох, Господи Иисусе…
– А что такого, Стэн? Думаешь, похоже на кое-кого из наших знакомых? – хмыкнул Адамс и вдруг странным фальцетом спросил: – Не вы ли будете вдова Поммерой?
– Ангус, это просто жуть, – выдавил отец Рут, расхохотавшись еще пуще.
– Ничего тут жуткого нету. Просто анекдотец рассказал, подумаешь.
– Ты жуткий, Ангус. Ты жуткий.
Они еще долго хохотали. А потом снова стали играть в крибидж и немного притихли.
Иногда отец Рут восклицал:
– Господи Иисусе! Иногда он ворчал:
– Пристрелить меня надо за такую игру! В итоге Ангус Адамс выиграл одну партию, а Стэн Томас – две. Они обменялись какой-то мелочью. Рут убрала доску для крибиджа в шкафчик в отцовской спальне. Ангус Адамс сложил карточный столик и убрал его за диван. Мужчины перешли в кухню и сели за стол. Рут вернулась. Отец похлопал ее по попке и сказал Ангусу:
– Вряд ли Поммерой оставил своей жене хоть какие-то денежки. Небось она даже за этот отличный гроб не расплатилась, который сколотил твой братец.
Ангус Адамс фыркнул:
– Шутишь? Ясное дело, Поммерой женушке ни гроша не оставил. Ни гроша нету у этой чертовой семейки. И на похороны ни гроша не было, и на гроб. Даже на то не было, чтобы ветчинную кость купить и натереть этому идиоту задницу, чтобы псы утащили его труп.
– Надо же, – сильно побледнев, выговорил отец Рут. – Не знал, что так принято делать. Это что, традиция такая?
Ангус Адамс расхохотался и сказал, что Стэн жуткий.
– Это я-то жуткий? – возмутился Стэн. – Я жуткий? Это ты жуткий.
Обоим это показалось ужасно смешным. Они долго хохотали. Отец Рут и Ангус Адамс, закадычные приятели, весь вечер обзывали друг дружку: «Жуткий!» – «Жуткий!» – их это словно бы утешало. Они обзывали друг дружку: «жуткий», «гнилой», «пропащий».
Они сидели допоздна, и Рут сидела с ними, пока не расплакалась, потому что хотела спать, но старалась не заснуть. Неделя выдалась долгая и тяжелая, а ей было всего девять лет. Она была спокойной и крепкой девочкой, но она побывала на похоронах, слушала разговоры, которые ей были непонятны, и вот теперь, уже за полночь, усталость охватила ее.
– Эй, – проговорил Ангус. – Рути? Рути? Ну, не плачь. Что такое, а? А я думал, мы с тобой друзья, Рути.
– Бедняжка, – сказал отец Рут.
Он усадил ее на колени. Ей хотелось перестать плакать, но не получалось. Ей было очень стыдно. Она терпеть не могла, чтобы ее слезы кто-то видел. Но она плакала и плакала, пока отец не послал ее в гостиную за колодой карт, а потом снова взял на руки и попросил стасовать их. В эту игру они играли, когда Рут была совсем маленькая. А сейчас она была слишком большая, чтобы сидеть на руках у отца и тасовать карты, но это ее немного утешило.
– Ну, будет тебе, Рути, – сказал Ангус. – Улыбнись уже.
Рут попробовала улыбнуться, но улыбка получилась так себе. Тогда Ангус попросил, чтобы Рут и ее отец разыграли для него самую смешную сценку, которую он просто обожал. И они разыграли эту сценку.
– Папоцка, папоцка, – пропищала Рут голосом маленькой девчушки. – А поцему это другие детки ходят в сколу, а я дома сизу?
– Заткнись и карты сдавай, – прорычал ее отец. Ангус Адамс хохотал до упаду.
– Жуть! – восклицал он. – Вы оба жуткие!
2
Когда омар обнаруживает, что он пойман (а обнаруживает он это очень быстро), он сразу утрачивает всякий интерес к наживке и начинает бродить по ловушке и искать способ выбраться наружу.