Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттель[9] на рынке невест не была особенно нарасхват, но ее ставки выросли, когда ее сестра стала женой возможного претендента на трон императора Священной Римской империи. С таким козырем в биографии девушка могла рассчитывать на отличную партию. И ехать в Россию ей не очень хотелось.
Виноват в этом, как ни странно, был сам Петр. То, что первую жену он отослал в монастырь, знали в Европе преотлично. Сомнительная биография его новой пассии, Марты Скавронской (тогда она еще не стала императрицей), тоже не вызывала воодушевления. В такую семью не рвутся. Переговоры шли трудно. Но в 1711 году удалось достичь цели: Алексея и Шарлотту обвенчали. Причем это была необычная церемония – она велась по православному обряду, хотя сама принцесса веры не меняла. Это уже после, начиная с Екатерины II (Софьи Августы Фредерики Ангальт-Цербстской), немецких невест поведут выбирать новые имена и требовать перехода в православие. Шарлотта осталась и при своем имени, и при вере.
Гости и дипломаты преувеличенно радостно сообщали друг другу, будто между молодыми царит полное «душевное согласие». На самом деле новобрачные едва глядели друг на друга. А потом царевич отправился в Померанию, и еще почти полтора года новоявленная супруга жила у польской королевы или у своего деда. В Петербург ее привезли лишь в 1713 году, и первая, кого увидела принцесса, – та самая полковая прачка[10], от которой воротили нос в Европе. Разубранная шелками, в бриллиантах, она теперь была императрицей. Подошла было поцеловать «невестку». Но Шарлотта аккуратно отстранилась. Хмурясь, Екатерина сообщила девушке, что император в Финляндии, а царевич Алексей – занят на Ладоге.
Принцессе пришлось ждать все лето, прежде чем она увидела мужа. Хорошенькая, светловолосая девочка-подросток, какой она была в тот момент, чувствовала себя в Петербурге неуютно. Города с каменными набережными и дворцами в ту пору еще не было, везде шла стройка. Шум и грязь не прекращались, постоянно обнаруживалось, что чего-то не хватает, и требовалось заказывать издалека. В бытовом плане Петербург 1713 года был далек от идеала.
Вернувшись в столицу, царевич Алексей сразу направился к жене. А утром опять уехал. Отец давал ему много поручений, а вечерами царевич любил шумные компании и попойки. И вот тогда выяснилось, что супруги различны, как масло и вода. Они никогда не смешиваются. Шарлотта, с ее тонким профилем, нежным личиком и светскими манерами, никогда бы не пошла в кабак, где кутили друзья Алексея. Ему же нравились веселые, пышнотелые бабы, разбитные, покладистые и способные пить с ним до утра.
Так что семейная жизнь не ладилась. И еще постоянно не хватало денег: Петр не баловал невестку. «Уехала бы в Германию, – писала София Шарлотта матери, – и согласилась бы питаться только хлебом». Но в тот момент молодая женщина ожидала ребенка, а значит, ее жизнь уже была неразрывно связана с Россией.
Беременность жены в какой-то мере освобождала царевича от необходимости быть рядом с ней. Врачи рекомендовали воздерживаться от интимной жизни, и Петр загулял еще веселее. Он присмотрел себе Ефросинью Федорову, крепостную своего воспитателя, Никифора Вяземского. Это была женщина в его вкусе! Крутобедрая, полная, с большим улыбающимся ртом. И она – разумеется! – совсем не возражала против бурных гуляний царевича Алексея. Разве могла крепостная сказать слово поперек? Ее задача одна – сделать барина счастливым…
Шарлотта была на сносях, когда ей стало известно про Ефросинью. Она жаловалась мужу, что он невнимателен к ней. Что он открыто гуляет с девкой и тем самым унижает ее, немецкую принцессу. Отчаявшись, она даже бросилась к свекру: отпустите меня домой! Конечно, она понимала, что ей не разрешат уехать. Кто бы отпустил мать будущего наследника? Поэтому Петр ласково попросил Шарлотту успокоиться.
Вместо принцессы уехал Алексей. Он забрал и свою крепостную фаворитку (есть версия, что он ее выкупил). Его не было рядом с женой, когда она, 21 июля 1714 года, родила дочь, царевну Наталью Алексеевну, названную в честь любимой сестры императора. Сам Петр был рад, хотя сноха и не пополнила род Романовых мальчиком. Но поведение сына его взбесило. Словно он сам всегда был предан жене и относился с вниманием к ее просьбам… Чтобы немного приободрить Шарлотту, он прислал ей подарков, но тут же отписал Алексею гневную депешу. И когда тот вернулся, почти полгода спустя, поговорил с ним, не стесняясь в выражениях.
Петру казалось, что Алексей действует назло ему. Этот брак, на который возлагали такие надежды, сын откровенно «прогуливал». Да, и в европейских семьях не все складывалось идеально, но Алексей мог хотя бы проявить к жене уважение! Несчастная принцесса, пишущая семье скорбные письма, – не лучшая реклама для России.
9
Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская (1694–1715) – жена царевича Алексея Петровича, мать императора Петра II, тетка императрицы Марии Терезии и королевы Пруссии Елизаветы Кристины, супруги Фридриха Великого. –