Она рассмеялась, но это был скорее вздох облегчения.
Я подошёл к холодильнику и достал напиток. Она уставилась на шезлонг, когда я протянул ей банку.
— Я попросил всех пауков освободить место, если это то, что тебя интересует.
— На самом деле нет, но теперь да. — Её голубые глаза округлились. —Ты видел, как они уходили, или ты просто надеешься, что они выслушали твоё уведомление о выселении?
— Я думаю, ты будешь в безопасности. Я знаю, что сидения выглядят немного грубовато, но я не мог сбить цену. К тому же они помещаются прямо перед окном.
Мы оба уселись на скрипучие шезлонги и потягивали газировку.
— Я получил работу. — Я понял, что прошло много времени с тех пор, как я мог сказать что-то положительное о своей жизни. Это было приятное чувство.
— Отлично. Где?
— Всё уже точно. Я буду работать в ландшафтной компании. Рыть канавы. Я думаю, что нет никакого способа приукрасить это или сделать так, чтобы это звучало величественнее. Но я просто рад, что нашёл хоть что-то.
— Я рада за тебя. Полагаю, это означает, что ты пробудешь здесь какое-то время.
Я посмотрел на неё. Мгновение недоверия, мгновение, которое заставило меня задуматься, происходит ли это на самом деле, прошло через меня.
— Это хорошо или плохо? — Этот вопрос можно было истолковать по-разному, но она точно знала, что я имел в виду. Я ждал её ответа.
Она протянула руку и убрала прядь волос с моего лица. Её пальцы коснулись меня.
— Это хорошая новость. Никаких обещаний или чего-либо ещё, Леджер. Но я рада, что ты остаёшься.
— Я могу жить с этим.
Она снова прикасалась ко мне. Её пальцы прошлись по татуировкам на моей руке.
— Когда это началось? Ты вообще можешь вспомнить свою первую татуировку?
— Могу, но на самом деле её больше не видно. Это был череп... Конечно. Мне было шестнадцать. Мы жили рядом с лесозаготовительным заводом. Мы с друзьями работали там после школы, собирая обломки и сломанные ветки. Я скопил немного денег и нашёл подпольного татуировщика, которому было наплевать на разрешение родителей.
— Я так понимаю, что этот печально известный череп находится где-то, где мама и папа не могли его увидеть.
Я приспустил верх брюк, чтобы обнажить то, что осталось от первоначальной татуировки на нижней части живота.
— Мне удавалось скрывать это, пока я не совершил ошибку, катаясь на сноуборде с ледяной крыши моего друга. Я думал, что белая дымка внизу — это просто подушка из пушистого снега. Как и мой тупой друг. Он забыл о старой машине, которую его отец припарковал там.
— Это нехорошо. — Джейси поморщилась, как будто сама почувствовала боль.
— Сломал голень в двух местах. В отделении неотложной помощи с меня срезали джинсы, и глаза моего отца вылезли из орбит больше от вида татуировки, чем от странного прямого угла на моей голени.
— Он был сумасшедшим?
— Оказалось, что катание на сноуборде с крыши было большей ошибкой, чем татуировка. Он был так зол, что я провернул такой глупый трюк и получил травму, что о черепе практически забыли. — Я посмотрел на чернильный лабиринт на своей руке. — Не могу толком объяснить это, но татуировки были способом помочь мне справиться с повседневными ловушками в моей жизни. Каждая ошибка и неправильное решение стирали часть меня, как часть души, потерянной навсегда. Но чернила вернули цвет. Это удерживало меня от полного исчезновения. Независимо от того, как низко я пал, я чувствовал, что всегда смогу оставаться заметным и актуальным, если буду просто продолжать добавлять татуировки. — Я откинулся назад и уставился в окно. Я чувствовал, что она смотрит на меня. — Не знаю, почему я только что рассказал тебе всё это.
— Потому что тебе удобно со мной разговаривать. Это та же самая причина, по которой я пришла сюда сегодня вечером. Нелегко найти кого-то, с кем можно просто поговорить без обычной игры «познакомься поближе» и «сначала потанцуй». Как будто мы уже знали друг друга, давно потерянные друзья или что-то в этом роде.
Я не ответил. Было слишком много того, что я знал, и слишком много того, о чём она не догадывалась. Это всегда было здесь, нависало надо мной. Я хотел бы, чтобы всё было по-другому. Я хотел бы, чтобы всё это было просто судьбой, чтобы я появился здесь, в Роквуд-Бич, её новый сосед. Но это была не судьба. Ты не можешь планировать судьбу.
Мне нужно было отодвинуть реальность, иначе всё закончилось бы задолго до того, как началось по-настоящему. И я хотел этого. Я хотел с чего-то начать.
— Кстати, о танцах... — Я поставил свою газировку на пол, вскочил на ноги и подошёл к радио. Я включил его. Джейси повернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Есть одна приличная радиостанция, играет в основном рок. Из этого дешёвого радиоприёмника он звучит жестяным и зернистым. — Я обошёл вокруг стула и протянул к ней руку. — Потанцуй со мной, Джейси.
— Это то, что мы в деловом мире называем предложением, слишком хорошим, чтобы отказаться. — Её белозубая улыбка осветила комнату, когда она вложила свою руку в мою. Я помог ей вскочить с шаткого сидения, и она рассмеялась, когда шезлонг опрокинулся.
— Этот смех... — Я сказал это вслух, только я не был полностью уверен, что хотел этого.
— Я думаю, что это довольно пронзительно.
— Нет, это не так. Если есть звук, который может добавить годы к жизни человека, то это звук твоего смеха.
Её лицо смягчилось, и она посмотрела на меня взглядом, который я видел миллион раз в своих мечтах. Она заправила волосы за ухо, и последовала застенчивая улыбка.
— Кажется, меня пригласили на танец. — Она была первой, кто прикоснулся ко мне. Я сдерживался, всегда боролся с собой, чтобы не прикоснуться к ней, беспокоясь, что если я это сделаю, она исчезнет, как мираж.
Её рука обняла меня за шею. Она наклонилась ближе, её тело оставалось всего в доле дюйма от моего. В том, как она стояла в моих объятиях, было достаточно нерешительности, чтобы я понял, что не стоит притягивать её к себе. Мне ужасно хотелось сильно и крепко прижать её к себе. Но я этого не сделал. Я обнял её за талию, и мы танцевали, медленно и совсем не в такт музыке.
В конце концов, она расслабилась достаточно, чтобы прижаться щекой к моему плечу. Но всё же она держала дистанцию.