— Джеймс...
Я слышал горькую ненависть в её голосе, когда она произносила его имя. Я испытывал ту же непоколебимую ненависть к этому человеку. Тем более сейчас.
— Джеймс был пьян и он был ужасным человеком. — Её тело дрожало в моих объятиях, и я знал, что она плакала. Она не подняла ко мне лица, но я знал, что там были слезы. — Ребёнок плакал. — Она с трудом сглотнула. — Он не позволил мне пойти к ней. Он был эгоистичной, ужасной свиньёй, ревновавшей к своей собственной маленькой девочке. Раздался грохот и — тишина. Она перестала плакать. Мысленно я пыталась понять, почему она так внезапно замолчала. — Последовало рыдание. Это был звук, который обвился вокруг моей груди и выдавил из меня дыхание.
— Она ушла. Моя необыкновенная маленькая девочка никогда не играла в песке, не смеялась над забавной собакой и не пробовала печенье.
Часть напряжения покинула её тело. Я крепче сжал свои руки и прижал её к себе. Она закончила рассказ. Я знал, что это было ещё не всё, но она больше ничего не сказала. Ей это было не нужно. Потому что я знал всё.
Глава 29
Леджер
Орсон Стейт Пенн, 3 месяца до освобождения.
Танку позвонили по телефону. Я был рад, что он на некоторое время скрылся из виду. Его настроение было мрачным со дня посещения, когда адвокат его жены вручил ему документы о разводе. Он вообще не говорил о ней, и хотя я скучал по Джейси, я был рад узнать, что она освободилась от этого засранца.
Одно можно было сказать наверняка: Танк, казалось, жаждал драки. Я не собиралась отказываться от своей предстоящей свободы ради нескольких секунд удовольствия, когда я превратил бы его лицо в месиво. Я избегал его, насколько это было возможно, что было непросто, учитывая, что мы застряли в одной бетонной камере. Я проводил всё своё время на тренировочном дворе, либо бегая, либо тренируясь, чтобы избежать ненужных разговоров с ним.
Сегодня вечером моя передышка была короткой. Несколько минут одиночества подошли к концу, когда охранник привёл Танка обратно. На его лице была самодовольная ухмылка. Я подумал, что это означало, что ему есть чем похвастаться.
— Уууу! — крикнул он, возвращаясь в камеру. — Я собираюсь выбраться из этой адской дыры через неделю.
Я сел на своей кровати.
— Что? Ты выходишь? Я думал, у тебя ещё год.
— Да, я знаю. Пока. — Его ухмылка стала шире. — Юристы работают над этим. Но я переезжаю в заведение, которое, скажем так, не заполнено отбросами этого мира. Это скорее элитное заведение. Ну, знаешь, бизнесмены, которые не платили налоги и тому подобное дерьмо. Так что я буду проводить время в новом заведении, пока мой отец не заберёт меня отсюда навсегда. — Он растянулся на своей койке. — Чёрт возьми. Самое время. Вся эта грёбаная история была просто большой ошибкой. Во-первых, мне не следовало здесь находиться.
Каким бы несправедливым это ни казалось, я был чертовски счастлив, что мне больше не придётся его видеть.
— Думаю, поскольку ты никогда не говорил мне, почему ты здесь, я не могу с тобой согласиться. — Я не раз начинал разговор, но он никогда на это не купился. Что бы ни случилось, он крепко держал это в себе. Но сегодня вечером он был в приподнятом настроении и, казалось, думал об этом.
Я отодвинулся назад, взял свою книгу и прислонился к холодной стене.
Танк уставился в потолок и начал разговаривать сам с собой.
— Я скоро выйду. Тогда я смогу всё исправить. Она знает, что всё это было ошибкой.
Я отложил книгу.
— Кто? Джейси? — Я произнёс её имя так, как будто знал лично, как будто мы были хорошими друзьями. Вот как сильно я привязался к ней, женщине, которую никогда не встречал. Только мне казалось, что я знал её целую вечность.
Лицо Танка резко повернулось в мою сторону, как будто он только что вспомнил, что я сижу там, всего в трёх футах от него.
— Конечно, о ком, чёрт возьми, ещё я мог бы говорить? — Он взглянул на книгу у меня на коленях и рассмеялся. — Ты можешь читать все грёбаные книги, какие захочешь, Кейн, но ты всё равно останешься неудачником.
Я проигнорировал колкость. Он снова пытался вывести меня из себя. Но я слишком сильно ненавидел этого засранца, чтобы обращать внимание на то, что он говорил... если только это не имело отношения к Джейси.
— Джейси вернётся ко мне, как только я выйду и увижу её. Я уверен в этом. — Последовал резкий смех, такой же холодный и жёсткий, как кирпичи, окружающие нас. — Мой отец сказал, что она переехала в какое-то место под названием Роквуд-Бич. — Ещё один сердитый смех. — Она открыла грёбаную кофейню. Думаю, в мире не может быть слишком много этих чёртовых вещей. — Он вздохнул и закрыл лицо рукой. — Эта глупая, независимая жилка всегда была самой большой проблемой в нашем браке. Это причина, по которой я здесь. Мы спорили, потому что она думала, что я контролирую её жизнь. Она почувствовала, что задыхается, — передразнил он писклявым тоном. — Я хотел показать ей, на что похоже настоящее удушье, чтобы она перестала быть такой чертовски драматичной.
Я поднял книгу и сжал её в руках так крепко, что один хороший поворот запястья, и, я был уверен, что смогу разорвать эту чёртову штуку пополам. Мне это было нужно. Мне нужно было что-то в моих руках, чтобы не обхватить ими его горло. Я не рассматривал достаточно серьёзно, что он был здесь, потому что причинил боль Джейси. На мой взгляд, в мире не было никого настолько подлого, чтобы хотеть причинить боль такому ангелу, как Джейси. Однако, похоже, я недооценил, насколько жутким был мой сокамерник.
— Она довела меня до предела своими постоянными жалобами. Я выпил слишком много пива. Ты знаешь, как это бывает, Кейн. Слишком много спиртного, и легко забыть о разуме. И ребёнок... ребёнок всё плакал и плакал, но я не позволил Джейси пойти к ней. Она проводила день и ночь с этим ребёнком на руках. Я попросил её, на этот раз, оставить её в покое. Чтобы уделить своему мужу немного грёбаного внимания.
Это был первый раз, когда он упомянул о ребёнке с тех пор, как сказал мне, что Джейси была беременна. Всё это время я хотел знать, во что он вляпался. Теперь, когда я подтолкнул его к откровениям, я сожалел. Я сжал кулак, думая о том, как правильно он будет смотреться, зажатый у него во рту.