— Крутятся колеса, — сказал он.
— Что надо сделать?
— Нажать на тормоза.
— Жмите…
— Гм… Жму, да вот почему-то никакого эффекта, — огорчился второй пилот. — Значит, дело не в колесах.
Задумался и Виктор Андреевич.
— Ах ты, егоза с бантом, — улыбнулся он. — Сейчас я выйду в пассажирскую кабину и все улажу, если, конечно, у нее покладистый характер…
— У кого?! О чем вы, Виктор Андреевич?
— Сейчас, сейчас… Сергеев, посматривайте! — с этими словами он встал с пилотского кресла и вышел в пассажирскую кабину.
В мягких удобных креслах полулежали пассажиры. Лица их веселые, а взгляды направлены на девочку в коротком платье и с большим голубым бантом на голове. Белокурые волосы ее рассыпались по плечам, серые глазенки блестели весело и озорно: она нашла для себя забаву, которая не только доставляла ей удовольствие, но и привлекала внимание взрослых! С громким визгом и смехом она быстро разбегалась по проходу и делала прыжок. Затем поворачивалась и проделывала это же в обратном направлении…
— А вот я тебя и поймал, проказница! — воскликнул Виктор Андреевич, схватив ее в объятия.
— Так я же не ловилась! — воскликнула девочка. — Вот давайте снова… А так — не по правилам!
— А ты кто такая, что в самолете правила устанавливаешь?
— Верочка.
— Вон как! Подумать только, а я до сих тебя не знал.
— Потому что я маленькая, а вы… большой, — рассудительно пояснила она. — Мне еще семи лет нет.
— Правильно, не спорю. А вот бегаешь в самолете зря.
— Нельзя?
— Если очень хочется, то пожалуйста. Но, оттого что ты бегаешь, самолет качается, и про летчика скажут, что он не умеет летать, плохой летчик… А на самом деле он-то и не виноват!
Девочка задумалась.
— Тогда я буду сидеть смирно, — решила она.
— Молодец. Лучше в окошко посмотри. Вон поезд идет…
— Где?
— Внизу.
— Там все игрушечное, — отмахнулась Верочка.
Виктор Андреевич ласково потрепал ее по плечу и вернулся в пилотскую кабину.
— Ну, авиаторы, какая скорость? — спросил он, усаживаясь на свое место.
— Сейчас подсчитаю, Виктор Андреевич.
— Надо было сделать это, когда мы пересекали вторую железку. Умейте разговаривать и дело делать. А-ба-ба, а-ля-ля — это враг пилота!
Да, что это за «а-ба-ба, а-ля-ля»?! — скажет читатель.
Упомянутую нами абракадабру хорошо знают многие пилоты Аэрофлота: это озорное звукосочетание незаметно вошло в их быт и носит вполне определенный смысл (говорят, что и придумал его Виктор Андреевич).
Представьте себе, что во время обычного, несложного полета на маршруте среди самоуспокоенных членов молодого экипажа возник оживленный разговор. Тема не имеет значения. Важны темперамент и авиационная молодость беседующих. Беседа становится все оживленнее, автопилот включен, самолет летит сам… Однако нет машины коварнее самолета! Конечно, до настоящей беды далеко, но, пользуясь предоставленной свободой, самолет начинает проявлять беспечность к боковому ветру и словно радуется тому, что его сносит все дальше в сторону от заданной линии пути; он произвольно меняет высоту полета, в общем, совершает ряд мелких проступков, нарушающих строгую красоту полета и удорожающих рейс: ничего, дескать, Аэрофлот — богатая организация и оплатит недосмотр и невнимание нерадивого экипажа.
Вдруг командир корабля замечает неладное и с укором к себе говорит:
— Пока мы тут а-ба-ба, а-ля-ля, а ветерок нас снес, и высоту мы потеряли!
Мгновенно смолкает беседа, и экипаж возвращает машину на путь истинный.
…Под самолетом Курск. Второй пилот входит в круг над аэродромом, Виктор Андреевич наблюдает за ним, но не отвлекает его внимания: не то время.
— Есть выпустить шасси! — вдруг вскрикивает бортмеханик, и в самолете раздается шипение выпускаемых колес.
Второй пилот благодарно взглянул на бортмеханика: ведь он так старался перед Виктором Андреевичем, что даже позабыл дать вовремя команду «выпустить шасси», а бортмеханик по-товарищески выручил его и, чтобы поверяющий не заметил этого, громко откликнулся, будто нужная команда уже была дана. Но Виктора Андреевича на мякине не проведешь. Пряча улыбку в ладонь, он сделал вид, что и в самом деле не сообразил. «Дружный экипаж, — подумал он. — А на ошибку все же укажу, но после, когда сядем…»
Посадка произведена нормально. Когда уже рулили к аэровокзалу, бортрадист Бобрышев как бы только сейчас спохватился и «удивленно» спросил из-за плеча бортмеханика: