— Как сказать, — задумался Павел. — Одни говорят, что нужны именно те, которых недостает… Другие — что обычные. Притом все это так индивидуально, что не сразу и ответишь.
— Ну, а все же? Пусть не по порядку…
— Понимаешь, — оживляется Павел, — поскольку полет всегда происходит по порядку, мне думается, что склонность к последовательности очень необходима нам.
— Да, это лучше, нежели браться то за одно, то за другое и не доводить до конца…
— Я, собственно, не это имел в виду, — уточняет Павел. — Речь идет о последовательности внутренней, психологической, что ли. На взлете думай о самом взлете и о предстоящем наборе высоты, а не о посадке, которая должна быть через два-три часа… Как-то я иду по Пушкинской и вижу: девочка плачет. «Что случилось?» — спрашиваю. «Завтра собираюсь в зоопарк». — «Страшно?» — «Нет, что вы! Очень хочу…» — «Прекрасно. А слезы к чему?» — «Вдруг дождь пойдет!» — «А что, обещали по радио?» — «Нет, ну а вдруг…» — «Так завтра и поплачешь! А то и в кино пойдешь». Подумала девочка, согласилась со мной и улыбнулась: «В нашем доме кинотеатр есть…» А я себе представил: вырулили мы на взлетную полосу, а я рыдаю. «Что такое, командир?» — всполошился экипаж. «Да вот думаю: а вдруг, пока долетим до Свердловска, там погода испортится и аэродром закроется». — «Так мы в Челябинске сядем или в Уфе. Горючего навалом!» — «А все же…» — «Синоптики предупреждали?» — «Нет, говорили, что по всей трассе ясно». — «В чем же дело?» — «А вдруг…»
— Наверное, ребята отказались бы с тобой лететь, — смеюсь я.
— Точно! — соглашается Павел.
— Ну, а если наступило, пришло такое «вдруг»?
— Тогда… — Павел повернулся ко мне: — А ты вспомни тот случай, с Александром Васильевичем…
Самолет Ту-104 Московского управления Аэрофлота, ведомый экипажем под командованием известного пилота Александра Васильевича Беседина, летел пассажирским рейсом Хабаровск — Москва (с посадкой в Иркутске).
Все шло нормально, вовремя снизились, вошли в круг над аэропортом Иркутска, командир корабля дает распоряжение:
— Выпустить шасси.
И тут такой грохот, что уму непостижимо. Взорвался цилиндр подъема — выпуска правой тележки основного шасси. А в нем — масляная жидкость под давлением 150 атмосфер. Осколками перебило электропровода, отчего отказал насос, подающий горючее в левый двигатель. Теперь колеса нельзя ни убрать, ни поставить на специальные замки, чтобы они не болтались. И левый двигатель вот-вот станет, судя по сигнальной лампочке на приборной доске.
Им был уготован еще один сюрприз — взрыв цилиндра, хотя это даже теоретически казалось невероятным. Но, как видите, одна из вечных проблем любой техники в том, что жизнь, так сказать, богаче и умеет перехитрить всех инженеров нашей планеты вместе взятых…
Первым делом Александр Васильевич накренил самолет на левое крыло, чтобы горючее из правого крыла поступало в левый двигатель самотеком. Затем он представил себе монтажную гидросистему подъема и выпуска шасси, а также кинематическую (то есть силовую) схему тележек колес так четко, будто видел их на чертеже. А знал он устройство своего Ту-104 не хуже тех, кто сконструировал и построил этот первый в мире реактивный пассажирский красавец самолет. И картина несколько прояснилась… Ведь у стойки колес расположен так называемый серповидный подкос. Если осторожно и мягко, с минимальной скоростью садиться на задние пары колес, то они, упираясь через систему рычагов в серповидный подкос, выдержат вес всего самолета и не дадут сложиться стойкам основного шасси. Но для этого желательно как можно позднее опустить носовую стойку с колесами… «Ну что же, выпущу тормозной парашют», — решил Александр Васильевич.
Осталось точно реализовать намеченный им и единственно возможный в создавшихся условиях план. На всякий случай он отослал экипаж в хвост и готовился к посадке один. Но в последнюю минуту в пилотскую кабину прибежал второй пилот, Вячеслав Носков, и решительно сказал, усаживаясь в свое кресло:
— Не могу, командир! Извини, но это свыше моих сил…
Вдвоем пилоты и осуществили эту редчайшую, рискованную посадку.
«За смелость и самообладание», как написано в Указе Президиума Верховного Совета СССР, Александра Васильевича наградили орденом Красной Звезды, а теперь он и заслуженный пилот СССР.
Разговор шел в полете…
Я смотрю вниз, на землю: мы проходим Новомосковск… Вон большое Шатское водохранилище и на берегу — городок с десятком дымящихся труб. Здесь берет начало наш тихий Дон. Раньше здесь было Иван-озеро (отсюда и «отчество» Дона — Иванович!).