– Гена… Гена… ты слышишь, телефон твой на кухне?
– Ну нафиг его, – Гена пробубнил сквозь сон, прижался к Аделине, потерся бородой о плечо, царапая кожу.
Ада улыбнулась, расслабилась, но телефон продолжал надрываться звонками.
– Иди, ответь, вдруг что-то срочное, может, с работы.
– Да черт, хорошо, но никуда не уходи, у меня на тебя большие планы.
Нехотя встал, потер лицо, пришел на кухню, ответил, не глядя даже на то, кто звонит. Может быть, на самом деле это с работы, Вася опять накосячил, или рыжая Карина что забыла, но в динамике раздался звонкий голос матери.
– Гена! Гена, это просто бессовестно! Я не для того тебя рожала, чтобы ты игнорировал звонки матери. Я это пытаюсь сделать со вчерашнего дня! А твоя мать еще жива и просит хоть каплю внимания.
– Мам, что случилось, что опять за истерика?
– Мы стоим уже битый час около твоих ворот, точнее, около ворот Семена. Стучим, звоним, но нам никто не открывает.
– У каких ворот?
– Что, у Семена есть еще один дом, который находится в деревне Косогоры на улице Центральная?
– Не знаю, – Гена соображал туго и медленно приходил в себя после ночи. – Да какого черта, ма?
– Не смей ругаться на мать, идти и открой нам ворота.
– Ничего не понимаю.
Отключился, почесал в паху, выглянул в окно, солнце светило вовсю, посмотрел на часы. Было десять утра, да, действительно, надо уже вставать и кормить живность. Не веря тому, что мать действительно стоит у ворот, прошел в спальню, надел шорты, игнорируя нижнее белье. Аделина потянулась, обнажая грудь, Гена кашлянул, чувствуя, как начинает возбуждаться.
– Что случилось?
– Ничего, я скоро, и не смей надевать трусики, я скоро, – прикрыл дверь в спальню, вышел во двор, прислушался.
В ворота стучали.
– Да ну нафиг, реально? И какого черта она приехала?
Открыл калитку, вышел и остановился в удивлении.
– Мама?
– Да, я твоя мама. Вот уже сорок лет. Сорок неблагодарных лет. Расплатись с таксистом, отведи в дом и дай попить. Десять утра – и такая жара. Леночка, выходи, нас наконец-то впустят в дом.
Леночка?
Какого хрена? Вот только Леночки и матери сейчас не хватало Гене для полного счастья. У него самая сексуальная женщина на свете сейчас голая в кровати, а здесь мать и Леночка.
– Какого хрена вы приперлись? Так, стоять, такси никуда не уезжает.
– Это грубо, Гена!
– Зато честно.
– Сынок, тебя надо спасать. Я переживаю, мое материнское сердце все чувствует. Ты здесь непонятно с кем и непонятно чем занимаешься. Ты пьешь? Скажи мне откровенно, ты алкоголик? Ты страдаешь, я вижу. Мы тебя вылечим. Мы обязательно тебя вылечим.
– Мать, ты в своем уме? Что вы там пили со своей Кларой или нюхали? Да ничем я не страдаю, с чего ты взяла, мама? Что вообще происходит? Зачем ты сюда приехала, да еще Ленку привезла?
– Рядом с тобой должны быть близкие и неравнодушные люди. Она поможет, вы чуть не поженились в прошлом.
– Двадцать лет назад, мам! Что за хрень, я спрашиваю?
Лена переминалась с ноги на ногу, рассматривая Геннадия, мужчина был взволнован, выглядел заспанным, но никак не с похмелья. Она знает, что это такое и как выглядят пьющие люди, хватило бывшего мужа, за которого она выскочила замуж назло Орехову.
Но когда Алевтина Сергеевна предложила поехать, не отказалась. Чем черт не шутит, вдруг у них здесь может что-то получиться, и Гена не будет от нее убегать, как обычно это делает? Но даже невооруженным взглядом было видно, что мужчина здесь не один, у него есть женщина, засосы и царапины говорят сами за себя.
Все происходящее напоминало какой-то дешевый фарс и комедию. К сорокалетнему мужику, который захотел уединиться с женщиной, уехал подальше от городской суеты, приехали мать и бывшая сожительница, чтобы спасать его от какого-то алкоголизма.
Бред.
Глава 32
– Так, дамы, давайте не будем истерить. Просто нужно успокоиться, да, мама?
– Конечно, нам всем нужно успокоиться, а может, вам капелек накапать? У меня есть, очень хорошие.
– Нет, не надо мне капли, хотя… хотя давайте, что-то прям сердце так задавило, так задавило.
Зоя Ильинична засуетилась на кухне, Алевтина Сергеевна обмахивала себя платком, сидя на стуле, Леночка просто разглядывала Геннадия, а тот расхаживал от двери до окна, нервно почесывая бороду.