Галич совсем о нем забыла – что звонила сама два дня назад, что просила помощи, совсем не рассчитывая на нее.
(Говорят на французском)
– Здравствуй, Жерар.
– Аделина, ты должна открыть мне дверь, точнее, ворота или как это называется, я приехал, куда ты просила, спасти тебя.
Женщина села на кровати, прикрывая обнаженную грудь одеялом.
– У каких ворот ты стоишь? Елисейских?
– Нет, если бы! Я в России, по адресу, который ты мне написала.
– По какому адресу?
Соображала Галич туго.
Аделина решила, что Жерар пьян, но судя по времени, в Париже было раннее утро, поэтому он либо набрался с утра, либо, что скорее всего, он не протрезвел с ночи.
– Деревня Косороды.
– Косогоры.
– Да, да, именно она, Косогоры. Очень странное название, таксист меня едва понял.
– Реально? Ты приехал?
– Да, да, я приехал, но тут огромные ворота.
– Я иду.
Галич подскочила с кровати, начала метаться по комнате, искать свои вещи, нижнее белье. В доме было тихо, значит, Гена вышел во двор. И почему он не слышит, что в ворота стучат? Может, он в бане? Будь его воля, он не вылезал бы оттуда никогда.
– Аделина, ты меня слышишь?
– Жерар, я слышу, я уже бегу… бегу открывать.
Вот же черт, черт, черт, черт!
Накинув на голое тело первую попавшуюся вещь, которой оказалась клетчатая рубашка Орехова, Аделина прыгнула в калоши, выскочила во двор, там было пусто. Лишь индюки весело топтались в загоне, баня не топилась, и Геннадий отсутствовал.
За закрытыми воротами действительно оказался Жерар. С дорожной сумкой в руках, волосы взъерошены, в глазах усталость, но на лице широкая улыбка.
– Аделина, господи, я так рад тебя видеть! Я думал, что уже никогда не увижу, что с тобой что-то случилось, моя фантазия рисовала отвратительные картинки, – мужчина кинулся обниматься, целовать в обе щеки.
– Я тоже очень рада тебя видеть, но не ожидала, – Аделина отстранилась, посмотрела по сторонам, улица была пустынна, где-то у соседей кукарекал петух и лаяла собака.
– Ты хорошо выглядишь, даже как-то посвежела или похудела, что ли. Я могу зайти?
– Да, конечно, проходи.
Комплимент был приятным, Аделина улыбнулась, пропуская Жерара вперед. Снова выглянула за ворота, еще раз оглядываясь по сторонам. Подумала о том, что все слишком странно, а исчезновение Орехова подозрительно.
– Господи боже мой, как здесь интересно! Это же настоящая русская глубинка, у нас такого не встретишь. А это кто? Пресвятая Дева Мария, это же индюки, да? Ты не поверишь, я ни разу не был в таких местах, родился и всю жизнь живу в Париже, только работа, только город.
– Я очень рада, что ты развеялся, и у тебя появилось столько впечатлений.
Можно было порадоваться за Жерара, который наконец увидел настоящую жизнь, кроме ресторанов, бутиков, спортзала, офиса и монитора компьютера. Вроде бы он был разработчиком каких-то программ, но Аделина точно не знала, чем мужчина занимается. Странно так: общаться несколько месяцев, встречаться с человеком, даже иметь с ним сексуальную связь – и совсем не интересоваться, чем он живет.
Вообще непонятно, о чем Галич думала, когда звонила Жерару и жаловалась на то, что попала в беду? А все потому, что была зла и расстроена, все из-за Орехова, который вел себя ужасно, как самоуверенный и напыщенный индюк, один из тех, которые ходят в загоне.
– Послушай, Жерар…
– Нет, это ты меня послушай, Аделина.
Мужчина остановился, резко развернулся и прямо у крыльца упал коленями на тротуарную плитку.
– У меня было время подумать, я так долго добирался до тебя, не спал больше суток. Аэропорты, перелеты, какие-то странные водители, которые плохо говорят даже по-английски. Я все время думал, как ты мне дорога, что я тебя люблю, и что так все было между нами неправильно, что я должен все исправить.
Жерар волновался, но даже сейчас он был очень даже привлекательным мужчиной. Высокий, широкоплечий, светло-русые, слегка вьющиеся волосы, карие глаза, ухоженный, всегда с идеальным маникюром. Но он точно не принадлежал к сексуальным меньшинствам, Аделина это знала, Барбара бы сказала.
Нет, Жерар был стопроцентным мужчиной. Единственное «но» – не мужчиной Аделины.
В него вполне можно было влюбиться, прожить вместе долгую жизнь, родить детей, но Ада совершенно ничего к нему не чувствовала. А тот секс, что между ними был, в сравнении с тем ненасытным голодным страстным сексом с Ореховым – был ничем.
А может быть, просто она не его женщина? А он не ее мужчина? Поэтому нет полного раскрепощения и доверия.