– Мы верим в тебя, шеф! – было сказано в спину, за которой хлопнула дверь.
Геннадий шел по коридору, а у самого начинало шалить сердечко. Он вспомнил фамилию Галич, память отбросила на много лет назад, когда эта девочка носила другую фамилию. Тогда она вонзила ему нож в спину, а потом провернула там несколько раз.
Мужчина зашел в зал, хмурый, Карина семенила позади, когда он остановился, врезалась ему в спину.
– Столик у окна, яркая брюнетка с декольте.
– Ты снова курила?
– Нет, боже упаси, я же бросила вчера, – Карина начала оправдываться, а Орехов рассматривал даму, что сидела к нему полубоком, практически не притронувшись к заказанному блюду.
– Кыш отсюда и принеси шампанского. Лучшего.
Дамочка была шикарная. Черное платье, она сидела нога на ногу, разрез открывал половину бедра, кожа светлая, даже ладошки зачесались, как захотелось провести по ней рукой и почувствовать ее гладкость. Высокая, полная грудь, глубокое декольте, в руке бокал красного вина. Вот она делает глоток, прикасаясь пухлыми губками с развратно-красной помадой к стеклу, откидывается на спинку стула, проводит кончиками пальцев по лицу, убирая волосы.
Член в штанах Геннадия дернулся – так вот к чему был утренний стояк: к новому интересному знакомству и нескучной ночи.
Но вот дамочка поворачивается в его сторону, Геннадий делает шаг навстречу, но бодрость и азарт сходят на нет, когда его обдает холодом взгляд сексуальной брюнетки.
Нет, это не может быть она.
Она за тысячи километров, замужем, наверное, родила уже троих детей и завела собаку. Гена не знает точно, он давно не следит за ее жизнью.
Это зрение подводит, давно надо носить очки.
Да, твою же мать!
Но все-таки это она.
Орехов узнает глаза и красивый изгиб губ из тысячи.
– Так это вы здесь главный? Вы владелец этой безвкусицы и кощунственного обращения с продуктами?
Аделина смерила мужчину, что подошел к ее столику оценивающим взглядом, гордо вскинула подбородок. Вцепилась в несчастный бокал вина, чувствуя, что вот еще немного, и он треснет, чтобы не упасть в обморок.
Мысли путались, среди них не было ни одной здравой, лишь ругательства, сплошь на русском и сплошь матом.
Глава 7
– Merde (дерьмо), – Ада тихо выругалась сквозь зубы, поставила бокал на стол.
Приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не показать ни одной эмоции перед этим человеком. Да что говорить, Галич даже не сразу узнала его, прошла целая жизнь, как говорится по-русски, «хренова куча лет», когда они виделись последний раз.
И то, что Ада испытала, было сродни шоку. Нет, не такому, конечно, когда она застукала китаянку-массажистку из спа-салона на коленях в городской квартире, у которой во рту был член Николя. Там было больше недоумения и удивления, а вот сейчас был шок, как если бы Ада увидела крысу посреди зала ресторана.
– Что, простите? – Орехов усмехнулся, разглядывая сочную брюнетку, узнавая в ней старую знакомую.
Узнал не сразу, был ступор, потом настороженность, а дальше память начала скакать по ухабам воспоминаний, потому что глаза, овал лица, цвет волос и вот этот поворот головы были лишь у одной девушки. Она тогда была моложе и худее, но сейчас то, что видел Гена, ему нравилось. И покоя в первую очередь не давало декольте, ему сверху было видно больше чем нужно, и кружевной край белья манил и толкал на тяжкий грех.
Первое, самое поганое, желание было встать и уйти. Просто, ничего не объясняя, не говоря ни слова. Ада за эти долгие секунды уже прокляла себя, отмалчиваться и убегать было не в ее стиле. Даже застукав второго мужа за минетом, Галич не стала прерывать процесс, просто стояла, наблюдая за тем, как Николя корчится от удовольствия, как часто дышит, и в тот момент, когда он был готов кончить, а китаянка задыхалась с членом в глотке, Ада дала о себе знать. Оргазма не случилось. Это порадовало, Ада надеялась, что он еще долго потом не мог кончить, вспоминая ее.
Но сейчас надо было держать лицо, как говорил первый муж, смотреть в глаза и говорить правду, пусть она может и не понравиться. А Дмитрий учил всегда дельным вещам – тем, что сейчас Ада умела, и тем, чем владела, женщина обязана только ему. Стейк действительно был отвратительным, Ада, конечно, судила по меркам высокой кухни – к чему привыкла, с чем работала.
Не дождавшись ответа, Геннадий наклонился, Ада отшатнулась, потом Орехов всплеснул руками, ударил себя по коленям, вскинул ладони.
Галич ничего не успела сделать и сказать, надо было сразу брать этого владельца «Двух баранов» за рога и макать мордой в рибай, рассказав о том, как на самом деле его нужно готовить и с чем подавать.