— Куда?
— Хочу костер разжечь, ты отдохни пока. У тебя усталый вид.
— Сядь. Договорим.
— А наш костер?
— Ты ж горела исповедаться!
— Хорошо, я для тебя на все готова.
— Я знаю. Итак, в прошлую субботу ты услышала от меня угрозу кузена: «Завтра же наследства лишу!» — и начала действовать. Доктор снабжает тебя настоем из листьев березы и крапивы — от бессонницы. Мы с тобой попили чайку, и я заснул как убитый. Рассказывай.
— Как и ты, я действовала скорее по вдохновению, а не по плану. — Лара усмехнулась. — Передо мной был образец тридцатилетней давности. На похоронах Марьи Павловны мы обстоятельно побеседовали с Евгением…
— Не может быть, чтоб он стал твоим союзником!
— Впрямую — нет, но крепко помог. Я тогда же уловила, с какой преданностью он относится к тебе и к жене твоей.
— И он, и она подписали завещание Всеволода.
— Так вот не зря же все они и подохли! — Судорога ненависти исказила на миг обольстительное смуглое лицо. — Мы касались этой темы в день похорон старухи, но он скрыл, обманул: Родя — единственный наследник… — Она вдруг рассмеялась беспечно. — А, я не злюсь, что ж теперь! Проживем и без миллиардов, правда?.. Ты заснул, я повторила путь старухи, спрятала ее велосипед в перелеске возле станции. И с вокзала позвонила Всеволоду: ночью я уезжаю на Волгу, но имею к нему деловой разговор, сугубо конфиденциальный. «Я всех разогнал», — был ответ. «Можно устроить сделку на предмет родового поместья, при определенных условиях». Он сразу клюнул. И принял меня.
— Ты сказала, что сможешь меня уломать?
— Да. И для правдоподобия потребовала приличные комиссионные, если дело выгорит.
— И он поверил?
— А как же? — изумилась Лара. — Твой кузен был убежден, что ты меня любишь. Однако нужна была записка… ну хоть намек на самоубийство. Я сказала, что это и есть мое условие, он написал под диктовку: «Я, Всеволод Юрьевич Опочинин, выражаю свою волю: захоронить в моем родовом склепе подателей сего документа».
— Кто такие податели?
— Я объяснила Всеволоду, будто бабка заразила тебя дворянской фанаберией, он так хохотал над этой запиской, говорит: «Не подозревал, что Родька такой «дворянин»… А кто второй «податель»?» Я призналась, что документ тебе только покажу, а хранить его буду для себя: я желаю лежать рядом со своей благодетельницей.
— Не представляю, как брат поверил в такую старомодную чушь!
— Пьяный, — отрубила Лара. — И сам предложил отметить наше сотрудничество.
— А как ты вызвала Наташу?
— Она сама явилась в кабинет… такая возбужденная, на нервах. «Что вы здесь делаете?» «Гуляем! — крикнул Всеволод. — Принеси шампанское и бокалы!»
— Как же ты исхитрилась подлить яд?
— Улучила момент. Всеволод отправился в гостиную за сигарой, а Наташу я попросила принести бутерброд: не могу пить без закуски.
— Тебе необыкновенно везло.
— Нет, я не стала бы рисковать напрасно. Ты мне сам сказал, что на Восстания дым коромыслом, продолжаются поминки. Грех же было не воспользоваться!
— Тем более, — подсказал я, — «Завтра же наследства лишу!». Он и не собирался мне его оставлять, бедная ты моя ведьмочка.
— Заткнись! — Она обиделась. — Не буду рассказывать.
— Будешь, тебе это нравится… Ты торопилась в Опочку для алиби, иначе осталась бы посмотреть на агонию.
— Ну что ты выдумываешь…
— Нет, некие некрофильские тенденции налицо.
Она захихикала.
— А ты угостил братца водичкой, — тут же посерьезнела, — формально, но по сути, по духу ты убил его.
— Я знаю. Дальше.
— Мы выпили… ужасно смешно, как сегодня: «За успех безнадежного дела!» — Всеволод провозгласил. Ну, я сказала, что мне надо в одно местечко, сама найду… Они уже были так заняты друг другом…
— Тебе надо было подбросить в спальню записку и французский флакон.
— Ага! Записку бросила под кровать, ну, вроде упала, а флакон на подушку — чтоб Всеволод оставил отпечатки пальцев, а я всегда в перчатках. Потом распрощалась, хозяин пошел проводить меня к выходу — в прихожей у громадной статуи стоял секретарь… нет, ты представляешь!
— Ничего, не растерялась небось.
— «О, — говорю, — Евгений, как кстати, вы мне нужны на пару слов». Биржевик ушел, сказав на прощание потрясающую фразу секретарю: «Меня не беспокоить ни под каким видом, завтра опознаешь наши трупы». И тот кивнул!
— А ты затрепетала от радости.
— Затрепетала. В действие вступили силы, помогающие мне. Инфернальные силы.