Мок вложил ей обе стопы в петлю пояса и затянул. Потом, тяжело дыша, подполз в отверстие, которым туда забрался, все время таща за ремень. Тело охранницы перемещалось довольно быстро по паркету. Мок, уже на складе, улегся на пол так, что дверца была между его ногами. Стопами оперся об стену.
Уставшие мышцы работали благодаря этому равномерно. Через несколько секунд ноги Хелльнер и ее бедра оказались в складе. Нельзя было этого сказать о руках. Правая где-то застряла, обо что-то зацепилась.
Мок с отвращением лег рядом с женщиной и согнул ее руки, а потом обе закинул на ее развалившиеся набок груди. Он затащил ее в склад и закрыл дверцу. Тяжело дышал. Поднялся на гору матрасов и посмотрел за окно. Он усмехнулся. Увидел то, что хотел. Мальчики несли на жерди завернутый в одеяло сверток.
Бреслау, пятница 6 апреля 1945 года, три четверти третьего ночи
Мок притащил из в туалета, соседствующего со складом, полведра воды. Нащупал в темноте лицо Вальтраут Хелльнер. Потом выплеснул в это место почти все. Фонарик осветил лицо женщины, а потом ее тело. В ее рту торчало оторванные и раздавленные поля его собственной шляпы. Этот кляп был прижат петлей пояса. Женщина лежала на куче матрасов. Веревки, привязанные к окну и к старому гимнастическому сундуку, плотно держали ноги и запястья. Ее тело распято было на манер буквы X.
Бедра окутывала рубашка Мока с завязанными в узлы рукавами и аккуратно застегнутыми пуговицами. Рубашка создавала своеобразную юбку.
Мок вылил на лицо Хелльнер остатки воды и посмотрел в ее медленно открывающиеся глаза. Когда вместо сна увидел в них испуг, держал крепко ее голову, так чтобы она могла точно видеть то, что должна. Держа ее одной рукой за шею, второй осветил стоящий около нее предмет. Это была деревянная клетка, в которой бросались растерянные крысы.
— Довольна, что я надел юбку? Нравится? — спросил Мок. — Покрути головой на «да» и «нет».
Хелльнер кивнула.
— Хорошо, — сказал Мок. — А теперь слушай внимательно. Ты видела клетку с крысами?
Охранница подтвердила, а ее глаза стали круглыми от ужаса.
— Если будешь непослушной, я засуну эту клетку под твою юбку и сломаю ее перекладины. Крысы раздражены. — Он поднял клетку и осветил ее. Он не врал. — Некоторые попытаются перегрызть рубашку, чтобы выбраться, а другие вонзятся в твое тело. В самое мягкое место. Они войдут именно там, где минуту назад был красивый комендант. Так что не будут так милы хорошо, как он.
Из-под кляпа начала выступать вспененная слюна.
— Будешь послушна?
Кивание головой. Слюна начала стекать в уголках губ.
— Будешь кричать?
Голова сместилась из стороны в сторону. Хелльнер начала задыхаться, а ее глаза покрылись бельмом.
— Это хорошо, что не будешь кричать, — сказал Мок и вынул женщине кляп. Поставил клетку на ее живот и осветил ее.
Красные глаза животных светились адски. Маленькие зубы торчали из-под усов. Крысы были как окаменелые. Готовы к прыжку. Готовы на все.
Хелльнер дышала тяжко. Это был единственный звук, исходящий из ее рта. Глаза медленно прояснились.
— Говори тише, ладно?
— Да, — выдохнула она.
— Почему Гнерлих был одет? Почему не захотел показать свой член?
— Он болен. У него горячка. Ему было холодно, — сказала охранница.
Пот, стекающий с ее лба, свидетельствовал, что она испытывала она теперь таких эмоций, как Гнерлих.
Мок снова засунул в ее рот остатки шляпы. Потом встал и поднял освещенную собой клетку. Подвигал ее несколько раз вверх и вниз, потом из стороны в сторону. Крысы падали друг на друга, вихлялись описывали себя и теряли равновесие. Описывая круги, хлестали себя жесткими хвостами. Их писк переходил в совершенно другой звук. Из клетки раздавалось тонкое шипение. Крысы шипели, как змеи. Мок так маневрировал фонариком, чтобы он освещал ей и клетку с крысами, и его обожженное лицо.
— Ты думаешь, что у меня есть немного жалости к тебе и к твоему любовнику? — Мок шипел, как крыса. — Думаешь, побоюсь установить эту клетку под твою юбку? Когда буду ее устанавливать и пока буду ломать перекладины, знаешь, что буду видеть? Статного коменданта, настоящего Казанову, который насилует молодую девушку, Берту Флогнер. Буду его видеть, как втыкает бутылку в племянницу графини фон Могмиц. — Он сосчитал до трех в уме, чтобы уменьшить в себе ярость, которая его разрывала.
— А ты подумай. Я не хочу делать тебе больно. Я должен знать все о Гнерлихе. Но ты не рассказывай мне баек о его горячке и болезни. Скажешь мне, почему он не показывает свой член, что я могу еще больше раздразнить этих крыс?
Хелльнер задрожала и начала бросать голову вперед и назад. Ударяла подбородком в ключицу, а макушкой о матрас. Это означало «да, скажу».
Мок с отвращением потянулся к ее заслюнявленным губам и вынул кляп. Она начала быстро дышать, ее грудь двигалась резко, а рот выплюнул одно слово: