Выбрать главу

«Чизкейк называла нас "бледная Никси и тощая Лейли", к Никси больше никаких претензий предъявить не получалось, кроме бледности, хотя большая часть журнальных девушек осветляла кожу и волосы, а половина статей была посвящена тому, как быстрее похудеть. Странный у людей мир.»

Алан был частью этого странного человеческого мира, так что было бы логично, если бы его вкусы ему соответствовали. Все те девушки, которые толкнули меня в бассейн, выглядели как из журнала, и почти все сделали себя такими хирургически. Мужчины себя вообще не перекраивали, я изучила всех гостей, нашла только следы операций по показаниям, никаких вмешательств для красоты, даже мальчик-аксессуар был таким от природы, зато его дама была перекроена с ног до головы.

«Почему женщины на это соглашаются? Им вообще себя не жалко? Им заняться больше нечем? Они не осознают риски и последствия?»

Повесив платье на вешалку рядом с костюмами Алана, я посмотрела в зеркало, поправила волосы и вышла. Алан лежал под одеялом в халате, фиолетовый круг подсветки больше слепил, чем освещал, поэтому я увидела его только тогда, когда подошла вплотную. Алан откинул для меня одеяло и приглашающе похлопал по кровати рядом с собой, я легла, он тут же придвинулся ближе и неловко попытался меня обнять. Я не сразу поняла, чего он хочет, потом подняла голову, чтобы он мог положить руку под неё, было неудобно, но я решила промолчать, если ему это нравится.

Алан опять поцеловал меня, я замерла – я почему-то поверила, что он действительно решил спать, и теперь, когда я наконец-то едва расслабилась, напрягаться опять было почти физически больно.

Он немного отстранился и прошептал:

– Не хочешь?

Я вообще не понимала, как могу хотеть или не хотеть чего-то, о чём ничего не знала и никогда не пробовала, и его отношение к этому, как к чему-то, в чём я должна разбираться, уже начинало выводить из себя. И тут у меня появилось подозрение, настолько возмутительное, что я озвучила его мгновенно:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты думаешь, у меня есть опыт?

– Нет?

– Нет, Алан. И я говорила тебе об этом в поезде.

– Ну, мало ли, столько времени прошло...

Желание его ударить вспыхнуло и потухло – когда мы говорили о седьмом корпусе и Кори, он мог подумать, что это оно. И я максимально спокойно ответила, хотя прозвучало злобно:

– Ничего не изменилось.

– Да? Ну ладно. Ничего страшного, расслабься, – он опять попытался меня обнять, но то ли я что-то не так делала, то ли он от нервов разучился, но выходило очень неловко. Ему самому не помешало бы расслабиться, а то его так очевидно трясло, что я подумала бы, что это его первый раз, а не мой. И тут до меня резко дошло – он мужчина, мы в постели, а мужчина в постели – очень уязвимое создание.

«Я должна ему сказать, что он хорош. Даже если это не так. Надо что-то придумать, что-то правдоподобное. И надо учитывать, что он менталист – если я совру, он почувствует. Надо придумать что-нибудь, вспомнить какую-нибудь подходящую правду.»

Сегодняшний день был таким кошмарным, что я не могла найти в нём ничего положительного, это должно было быть главным праздником в моей жизни, а я чувствовала себя отвратительно весь день. Самым торжественным и волнующим моментом был тот, когда Печать засветилась в моей руке и Алан распахнул халат, сказав, что я знаю, где он хочет, а солдаты опустились на колено, приветствуя нового иерарха Каста-Гранда. Эти элементы воюющего мира демонов были настолько далеки от последующего праздника тщеславия и разврата, что мне казалось, это было в разные дни или с разными мужчинами. Алан, подставляющий грудь для Печати и рассказывающий мне про своё детство в военном пансионе, и Алан, запихивающий в меня роскошную еду – как будто два разных мужчины, первый эльф, второй человек.

«Это не подходит, нужно что-то другое. Нужен момент, когда он был хорош, за который его можно похвалить.»

Я не могла вспомнить ничего. Вчерашний день, позавчерашний, аукцион, суд – ничего не подходило, особенно суд. В моей памяти два суда слились в одно ужасное воспоминание о вранье, жестокости, несправедливости и бессилии, перед первым судом он мне врал в лицо, после второго я его ударила и обозвала клоуном.

«Как мы вообще умудрились пожениться после этого? Было у нас хоть что-то хорошее после поезда?»

Продолжив листать воспоминания, я вспомнила – было, на празднике фонарей, и сразу после, после было отлично.

«Мы были гораздо более нервные, уставшие и растрёпанные, чем сейчас, я возила Никси по больничным кабинетам и боялась за её жизнь и судьбу, а Алан поддерживал меня, я его обожала всей душой, и совершенно не стеснялась себя. Мы ходили босиком, грязные и мятые, ели плохую еду и мыли ноги водой из чайника, в моей убогой комнате, а потом легли спать практически друг на друга, было так хорошо. Почему? Куда это всё делось?»

Заставив себя не искать ответы прямо сейчас, я сосредоточилась на поиске чего-нибудь оптимистичного, что могла бы сказать, и нашла. Повернулась на бок лицом к Алану и спросила:

– А как мы тогда у меня спали? Так удобно было.

Он улыбнулся и лёг на спину, подставляя мне себя всего и приглашая делать что угодно, я легла на его плечо и положила ладонь на его грудь, погладила свою Печать, она чувствовалась пальцем, как будто под кожей было что-то плотное. Алан обнял меня и сказал шёпотом:

– Спи, успеем ещё. Если не хочешь, я не настаиваю, я вообще самый терпеливый в мире муж.

– Ещё не муж.

– По закону Грани Ис, уже муж. А по вашим законам завтра в контракте штамп поставим и решим этот вопрос окончательно.

– Давай подождём с контрактом.

– Какие-то проблемы?

– Если по закону твоей Грани уже муж, то какая тебе разница? Печать есть, завтра я к тебе перееду, а контракт... попозже. Мы его даже не прочитали. И скорее всего, мои родители захотят его проверить, и может быть, что-то подкорректировать.

– М. Когда собираешься им сказать?

«В идеале – никогда. Я вообще не хочу их видеть, и в глаза им смотреть не смогу, мне будет стыдно.»

– Завтра.

– Хорошо. Завтра так завтра. Спокойной ночи, – он приподнялся и поцеловал меня куда-то в макушку, я не знала, должна ли поцеловать его в ответ. Спросила:

– Во сколько ты завтра встаёшь?

– Чёрт, будильник... – он мрачно застонал и потянулся за лежащим на полу телефоном, открыл какое-то приложение с таблицами и заметками, пролистал и вздохнул: – В половине восьмого я встаю, блин, пять часов спать осталось.

– Что ты обычно ешь на завтрак?

– Всё, что найду, – рассмеялся он, убирая телефон и укладываясь как раньше, потом сказал серьёзно: – Я пью кофе в машине, пока еду на встречу. Если утром в холодильнике не валяется ничего съедобного, то сижу голодным до обеда. Я пытался вставать раньше и завтракать в ресторане, но потом решил, что спать я люблю больше, чем есть, и этот час сна мне гораздо дороже, чем завтрак, к которому ещё надо дойти, заказать и дождаться.

– Понятно. Позавтракаем вместе, я закажу доставку.

– Да ну, не надо ради меня вставать так рано. Тебе же на пары к девяти только.

– Мне нужно очень мало сна, я успею выспаться.

– Круто тебе.

– Да. Спокойной ночи.

– Спокойной.

Он погладил меня по руке, которой я гладила печать на его груди, надолго замолчал, я бы подумала, что он уснул, если бы не видела его нервную ауру. Мы лежали такие напряжённые, что я чувствовала, как гудят мои мышцы, и подозревала, что его мышцам не легче. Он взял мою ладонь в руку, прижал к губам и еле слышно сказал:

– Я люблю тебя, принцесса Лея.

– Я тебя тоже.

Я сомневалась, что он говорит правду. И что я говорю правду, тоже сомневалась.

***

Глава 55, первый день брака

Среда, 30 сентября, Грань Тор

Он уснул примерно через полчаса, я встала и пошла смывать косметику в дальнюю ванную, когда возвращалась, услышала шум воды – он тоже пошёл в ванную. Решила не возвращаться и пошла в гостевую спальню, но там тоже не уснула, хотя спать хотелось. Хотела заняться уроками, но поняла, что моя сумка с книгами осталась в «домике для вечеринок», здесь была только маленькая сумка с косметикой и телефоном. Смирившись, я пошла на кухню, решив хотя бы приготовить завтрак – меня готовили к замужеству тринадцать лет, должно же хоть что-нибудь из тех знаний пригодиться.