Едва расслабившийся Алан опять поднял на меня круглые глаза, я улыбнулась как самый тёмный в мире вестник. Алан достал телефон и добавил в своё завтрашнее расписание ещё несколько пунктов, посмотрел на меня с неуверенной улыбочкой, как будто пытался изображать, что его совершенно ничего не волнует, спросил с поддёвкой:
– Моя суперумная жена прочитала всю библиотеку имени тор'Лина?
– Те книги, в названии которых есть слово «контроль» – да, все.
Он опять посмотрел на меня с шокированной неуверенностью, как будто надеялся, что я сейчас рассмеюсь и скажу, что пошутила. Я не шутила.
– Серьёзно? – наконец выдохнул он, я кивнула, он поднял брови ещё выше: – Зачем? Это не входит в программу Академии.
Я изобразила учёный снобизм и задрала нос:
– Те, кто читает только то, что входит в программу, лучшими не становятся. Программа расcчитана на среднего ученика, со средними способностями. Гордиться отличными оценками глупо – это всё равно, что гордиться тем, что в рейтинге умов ты посередине, ровно между глупыми и гениями. Я не хочу быть посередине, я хочу быть в окружении гениев, а для этого надо напрягаться, в том числе, искать себе учебники самостоятельно, не надеясь на преподавателей и программу. Иногда эти учебники бывают древними, иногда бывают на чужом языке, с этим приходится справляться, если хочешь однажды продвинуть науку хоть немного вперёд.
Алан немного отодвинулся, прищурился и поднял руку, делая вид, что защищает глаза, изобразил стон:
– О боже, это сияние ослепляет! Хватит топтать мою самооценку, я троечник, пощади меня!
«Ты хозяин "Джи-Транса", а я банкрот, пусть твоя самооценка расслабится.»
Я не могла этого произнести, но сдержать мысль тоже не смогла, она была сильнее моего беспрецедентного контроля. Алан опять придвинулся ближе и погладил меня по плечу, с несерьёзной нежностью сообщая, как тайну:
– Ты не банкрот, принцесса, и не стала бы им, даже если бы отказала мне. Терять лучшую студентку курса Академия не захотела бы, за твою учёбу заплатил бы какой-нибудь фонд, с большой вероятностью, мой. И даже если я сдохну прямо сейчас, а Деймон настолько сойдёт с ума, что лично уберёт тебя из списков, твоё образование оплатит кто-нибудь другой, кто так же заинтересован в твоих потрясающих мозгах, как и мы. Разумных много, умных среди них – меньше пяти процентов, это не преувеличение, это статистика. И этих умных каждый хочет заполучить себе.
– Чтобы ездить на них.
– Конечно. Но какая тебе разница? Все всех эксплуатируют в меру сил и возможностей, главное уметь извлечь из этого выгоду. Твой Кори сглупил в первый раз, но во второй он будет умнее, и свои вожделенные денежки однажды точно заработает. Сари не амбициозна и позволяет на себе ездить, но у таких добряков всегда, вот увидишь, обязательно всегда есть хитрожопый родственник, который поможет и подскажет, каким образом не упустить своего. Исключение составляет небольшой процент одиноких гениев, которые настолько оторваны от мира, что их вообще ничто материальное не волнует, и на них действительно ездят, ничего им не давая взамен, но они счастливы уже тем, что могут заниматься любимым делом, им достаточно. Ты же не из этих, я надеюсь?
– Нет, я ценю материю не меньше идеи, – при этих словах я неосознанным движением поправила халат, как раз в том месте, где на прошлом халате было пятно соуса, и судя по лицу Алана, в миг отразившему эмоции виноватого щеночка, он заметил и принял на свой счёт. Я улыбнулась и отвернулась, он шмыгнул носом и прошептал:
– Я куплю тебе новый. Десять куплю.
– Лучше постарайся в следующий раз есть над столом, а не надо мной, пожалуйста.
– Хорошо. Обещать ничего не могу, но буду стараться изо всех сил. Иногда это сильнее меня. Когда еда меня зовёт, я не размышляю, я просто к ней бегу. Я животное, да, я в курсе. Но я стараюсь, честно-честно.
Я опять невольно улыбнулась и отвернулась, пряча лицо, он вызывал какие-то такие эмоции, от которых мне было неловко просто за то, что я существую. В мою плотно закрытую энергетическую дверь очень мягко поскреблись, я её приоткрыла на волосок, позволяя Алану оценить мои эмоции, как я до этого наблюдала его, он был очень осторожен и очень любопытен. Долго я это не выдержала и подтолкнула его на выход, он оставил меня наедине, но свою дверь не закрыл, я видела, но не спешила туда. Он поцеловал меня в щёку и сказал на ухо:
– Спасибо за ужин, было обалденно. Я в ванную, буду ждать тебя у себя через пятнадцать минут. Но ты можешь прийти раньше, там удобно.
– Хорошо.
Он ещё раз поцеловал меня и ушёл, та волна эмоций, которая в нём поднималась, ощущалась даже через закрытую дверь.
Мне не было особенно страшно, и любопытно тоже не было, я опасалась скорее допустить ошибку и всё испортить, тем более, что вчерашний вечер намекал. Я заливала эти мысли чёрным, но ощущение далёкой тревоги никуда не девалось, я занимала руки уборкой и всякими ненужными шевелениями, а сознание планировало вероятные ошибки, складывая их штабелями внутри меня, так быстро, что я не успевала их толком рассмотреть и оценить с точки зрения вероятности, там мелькали и совсем нереальные сценарии, но меня напрягали даже они. Несколько часов назад мне казалось, что я предусмотрела всё и ко всему подготовилась, а теперь мне срочно нужно было ещё море вещей, от оружия до огнетушителя. Количество того, что может пойти не так, нависало надо мной подавляющим горным пиком, я мечтала о том, чтобы Алан вышел из ванной поскорее и всё просто кончилось, не важно, как и чем.
Когда он выключил воду в своей ванной, я стояла перед зеркалом в своей, грея руки под горячей водой – мне было дико холодно. Желание погрузиться в горячую ванну с головой сдерживалось только временем, потраченным на макияж и укладку, если бы не это, я бы уже лежала под слоем пены, слушая рассеянный водой гул ударов своего медленного демонского сердца. Подумав об этом, я прислушалась и поняла, что моё «медленное демонское» колотится как быстрое эльфийское, при этом сохраняя демонскую силу удара. От этой мысли моя коллекция будущих провалов пополнилась сердечным приступом на супружеском ложе, это будет позор на всё Содружество, все узнают, такое не скрыть, у Алана будет психологическая травма на всю жизнь, женился на свою голову.
Сердце ускорялось ещё и ещё, от его ударов уже было физически больно, мысль о смерти в постели сменилась мыслью о смерти в ванной, это было не так позорно, но всё равно обидно.
– Лея?
Встревоженный голос Алана донёсся с той стороны двери, я его почти не слышала из-за грохота в ушах, и ответить почему-то не могла, хотя пыталась.
Алан открыл дверь, вошёл и взял меня за плечи, развернул к себе лицом и быстро осмотрел взглядом доктора, заглянул в глаза и сказал:
– Дыши медленнее. Смотри на меня, вместе со мной вдох, давай, глубоко... и выдох, не спеши. Ещё раз.
Он действовал как при панической атаке, хотя это было странно, я таким не страдала. Но медленное дыхание помогло, сердце успокоилось, я стала лучше слышать и меньше мёрзнуть, стало стыдно. Алан выглядел очень нервно и страшно напряжённо, отводил глаза, иногда пытался улыбаться, как будто делая вид, что ничего страшного не произошло, но сам себе не верил и переставал. Когда моё состояние наладилось окончательно, я пошла вытирать руки, Алан неловко потирал свои, осторожно спросил:
– Давно это у тебя?
«Минут пятнадцать.»
– Это в первый раз?
– Да, похоже на то. Нужно сходить к кардиологу, когда-нибудь. Если повторится.
– Если повторится, то да, нужно, – он опять отводил глаза, как будто не знал, куда себя деть. Его ментальная дверь была закрыта и заколочена, я тоже прикрыла свою поплотнее, мы оба выглядели так, что канал связи был не нужен, чтобы понять всю глубину этой неловкости.