Алан за весь день ни разу не позвонил, и в десять я позвонила ему сама, он тихо ответил, что сейчас на встрече и перезвонит позже, я с чистой совестью осталась в храме до одиннадцати, но он так и не перезвонил. В одиннадцать я попрощалась с Сари и стала собираться, спросила у жреца разрешения взять несколько словарей домой, он разрешил, я стала перекладывать книги в сумке, чтобы всё уместить, и выложила больничные брошюры, на которые Сари посмотрела с удивлением, но ничего не спросила, хотя было видно, что ей очень хочется. Я решила дать ей повод заговорить об этом, и с мягкой улыбкой показала ей брошюру про профилактику сердечнососудистых заболеваний, шёпотом поделившись:
– У меня от природы необычное для эльфа сердце, так что его нужно периодически проверять.
– А, – она вздохнула как будто с облегчением, взяла брошюру, пролистала, а потом посмотрела на меня с внезапной тревогой: – И... как? Ты в порядке?
– Совершенно здорова, можешь не волноваться, – я улыбнулась, она смущённо рассмеялась и спросила разрешения посмотреть другие брошюры, пролистала все, спросила:
– И как тебе клиника, годная?
– Очень хорошая, всё чисто, быстро и вежливо. По сравнению с государственной, небо и земля.
– Дорого?
Я назвала ей цены за первичную консультацию кардиолога, кардиограмму, УЗИ сердца и три анализа крови, у Сари отпала челюсть, я с печальным вздохом пожала плечами. Она невесело рассмеялась и иронично прошептала:
– Здоровье за деньги не купишь, но и без денег сильно не полечишься.
Я никак это не прокомментировала, попрощалась и ушла, думая о том, что то же самое можно сказать и про образование, и про дружбу, и про семью, и про любовь.
Образование бесплатное – но учебники-тетради купи, голым на занятия не придёшь, голодным сильно не поучишься.
Дружба бесплатная – но гостей нужно угостить, до места встречи нужно доехать, в ресторане или музее нужно платить.
Семья... это вообще кладезь того, что ты должен, и в первую очередь, должен даже не семье, а какому-то абстрактному «мнению соседей», ради которого всеми силами поддерживается хорошая репутация и покупаются совершенно излишние вещи. Подружка из пансиона писала мне, в какую астрономическую сумму им с мужем обошлась их довольно скромная свадьба, но попробуй её не отпразднуй, семья живьём съест, зато при просьбе помочь материально, все родственники массово глохнут.
Любовь тоже требует вложений, хотя романы уверяют нас, что за всё платит мужчина, но реальные девушки, в отличие от вымышленных, не выглядят «естественно привлекательными» проснувшись утром в лесу, не носят одно платье месяцами и не расчёсываются пальцами. Красота требует не жертв, а вложений, сил, времени и денег, а если денег нет, то силы и время тратятся на то, чтобы их заработать, а не на красоту.
«Если бы Кори был богат, он был бы привлекателен. Хорошее питание, сшитый по мерке костюм, модная стрижка, стильные очки в лёгкой оправе – он преобразился бы, превратившись из сутулого полугнома в высокого стройного полуэльфа, и никто не посмел бы швырять его вещи, когда его нет за партой. И девушки бы его любили, его неловкость стала бы милой изюминкой, а веснушки – очаровательной особенностью.»
Я с удивлением поняла, что скучаю по нему. Инцидент в административном корпусе подёрнулся пылью забвения, я не хотела этого помнить и не помнила, а встречу на балконе помнить хотела, этот снег и цветы навсегда остались в кладовой моей памяти оберегаемой драгоценностью.
«Алан никогда не дарил мне цветов. Наверное, у них это не принято.»
У кого именно «у них», я старалась не думать – он родился среди демонов, воспитывался людьми, а вёл себя как оборотень, иногда, это были приятные моменты. Я неожиданно нашла много общего между ним и Олегом Санычем, хотя на первый взгляд казалось, что в мире не найти двух более разных мужчин.
«Они дарят чувство безопасности и лёгкости. Как будто в мире нет серьёзных проблем, а несерьёзные всегда можно решить, если объединиться и постараться.»
Объединяться я не любила, это делало меня слабее, с любой задачей я лучше справлялась сама, чем имея за спиной группу тех, кто глупее и ленивее меня, которой нужно объяснять, показывать и контролировать. А вот стараться было не сложно, старания были неотъемлемой частью всего, что я делала.
Карета везла меня в отель сквозь дождливый ночной город, я смотрела в окно и думала о своём странном браке и всём том, что могло пойти в этом браке не так.
«Например, первая брачная ночь.»
Помогут ли мне старания в этом вопросе, это был очень хороший вопрос.
***
Поднявшись к себе, я опять услышала голоса из конференц-зала, но уже почти привычно отнеслась к этому философски. Пошла в кабинет-библиотеку, разложила свои словари и продолжила переводить письмо шаману, это заняло меня на пару часов. Я долго думала, каким образом донести свои мысли максимально точно, в итоге решив перевести письмо на три языка – древний эльфийский, современный демонский и старый высший демонский. Жрец Люк дал мне словари и несколько журналов, в которых текст был на двух языках, упрощённом эльфийском и современном демонском, это очень помогло с фразеологизмами и знаками препинания. Журнал был строительный, выпускали его эльфы, но судя по содержанию статей (восемьдесят процентов фортификации, двадцать процентов рекламы «Джи-Стила» и «Джи-Фарма»), целевой аудиторией были демоны и те, кто с ними сотрудничал. Прочитав его от корки до корки трижды, я заметила, что уже частично не пользуюсь правой колонкой с эльфийским, а читаю левую на демонском довольно бегло, хотя и понятия не имею, как это произносится.
«Надо будет попросить Алана почитать мне вслух.»
Я старалась не вникать в то, зачем мне это надо, и надо ли вообще, через время поняв, что я как-то очень туманно вижу наше с Аланом будущее.
«Где мы будем жить? Каким будет наш дом? На каком языке будут говорить наши слуги? Что они будут уметь? Чем будет заниматься Алан, чем буду заниматься я? Как его подданные отнесутся к тому, что у меня есть ещё какое-то занятие, кроме обязанностей жены? Что вообще входит в эти обязанности жены?»
Мой будущий брак выглядел как та дурацкая круглая кровать, у которой нет ни сторон, ни спинок, ни половин, ни даже тумбочек, и если надо что-то положить у кровати, то придётся бросить это на полу, никаких других вариантов нет. И эта нелепая подсветка, превращающая лежащего на кровати в жертву на алтаре...
«Не буду больше там спать, никогда. Вообще заходить туда не буду.»
Закончив с письмом, я пошла готовить ужин, который честнее было бы назвать ночным дожором – было почти три часа ночи. В холодильнике было полно продуктов и остатки вчерашнего ужина, я подключила все свои знания, помножив их на фантазию, и умудрилась сочинить банкет из трёх блюд, наставница по кулинарии мною гордилась бы.
Алан опять проводил коллег в половине четвёртого, вбежал на кухню вприпрыжку, остановился в центре и раскинул руки, объявляя себя, как гвоздь программы:
– Я пришёл!
– Здравствуй, Алан. Подозреваю, что твой ужин опять состоял из конфет?
– Круче! Из пирожков. Пирожки были классные, и сэндвич тоже, какое тебе спасибо, – он подскочил ко мне, обнял сзади и притиснул к себе, отрывая от пола, поставил и отошёл на шаг, поднимая руки:
– Не мешаю! Сижу воспитанный, жду сто пятьдесят столовых приборов на вышитой салфетке.
– Могу подать на разделочной доске, если тебе так больше нравится, – прохладный сарказм в моём голосе получился чуть холоднее, чем мне хотелось – когда он это сказал, я аккуратно расправляла прозрачно-тонкие ломтики ветчины, сложенные цветком розы, и его ирония умножала мои усилия на хрен с маслом, что плохо сказывалось на мотивации. Алан закатил глаза и вздохнул:
– Да шучу я! Мне всё равно, можно и на доске, на самом деле, я реально голодный как волк, – он перестал веселиться и осмотрел стол жадными глазами, я тихо сказала:
– Я накрою в столовой, у тебя есть пять минут, можешь умыться или переодеться.