Он отмахнулся:
– Я тут поем. И ты зря тратишь на эту красоту столько времени, я сожру это за секунду, не глядя.
– А ты остановись на секунду перед тем, как «сожрать», и посмотри. Говорят, созерцание прекрасного улучшает пищеварение.
Он со вздохом потёр лицо и рассмеялся, глубоко вдохнул, как будто собираясь разразиться речью о том, что моё заявление – мрак и ересь, а потом выдохнул так, как будто я слишком ограничена для того, чтобы понять эту речь и принять к сведению. Я не стала отвечать. Закончила с розой, взяла вышитую салфетку, фигурно сложила и вложила в складки комплект приборов, положила перед Аланом. Вообще-то, я собиралась поужинать с ним, но его заявление о том, что он «тут поест», заставило меня об этом промолчать.
Я накрыла стол, себе взяла стакан воды, пожелала приятного аппетита, разрешая начинать, он изобразил великосветский поклон (каким он его себе представлял, на основании не знаю чего), взял вилку и набросился на еду, как дикое животное.
Я сделала глоток воды.
Алан поглощал еду, как комбайн, обжигаясь и кроша мимо тарелки, вышитой салфетке пришёл конец на первой минуте, скатерти на второй. Я невольно подумала о том, что если бы он не был богат, эти пятна были бы моей проблемой, но сейчас я просто позвоню на ресепшен и их заменят чистыми.
«Уют за деньги не купишь. А чистоту и комфорт – легко.»
Когда на столе остались только овощи, Алан занялся ими вплотную, но гораздо медленнее и спокойнее, впервые посмотрел на меня и мой стакан воды, удивлённо спросил:
– А ты чего не ешь?
– Я уже ужинала. Сейчас половина четвёртого ночи.
Он помрачнел и вздохнул:
– Хоть бы за компанию съела что-нибудь.
Я подняла жестом поддержки свой стакан и промолчала, он положил вилку и сказал шёпотом:
– Прости, это не должно было так быть.
Я промолчала, он схватился за голову двумя руками и мрачно сказал:
– У компании большие проблемы. Холдинг настолько разросся, что встал поперёк горла крупным межмировым корпорациям и антимонопольным комитетам нескольких стран, я решил его разделить на отдельные компании и частично продать, частично вывести из слишком крупных проектов, требующих моего личного внимания. Я должен готовиться к войне, меня долго не будет, замы бестолковые, ещё и одна кодла решила погреть руки на моих преобразованиях, стырив часть собственности, и это только то, на чём я их практически случайно поймал, теперь я должен найти остальное, потому что шкурой чую, что это не всё. Мне нельзя сейчас терять деньги, они мне нужны для войны, и репутацию себе портить официальными расследованиями должностных преступлений и мошенничества в компании тоже нельзя, акции рухнут, это очень плохо, мне проще предателей отправить в командировку на далёкий остров без связи, где они хотя бы не смогут вредить, чем судить их или уволить. И я должен с этим разобраться срочно, потому что пока я под них копаю, они с бешеной силой сочиняют новые брехливые документы, чтобы прикрыть свою жопу, и для них это вопрос жизни и смерти, поэтому они работают с огромной самоотдачей. И я должен так работать. Прости, – он дотянулся и взял меня за руку, посмотрел в глаза, опустил голову, как будто ему было стыдно, – я Деймона стебал за дурацкое предложение, а сам в итоге поступил не лучше. И предложение получилось дурацкое, и помолвку толком не отметили, и свадьба непонятно когда, и живём чёрте как. И в ближайшее время лучше не будет, я даже этого тебе не могу пообещать.
– Хочешь, я напишу Райниру? Из инспекции. Это же его работа, он умеет расследовать.
Алан поднял на меня удивлённый взгляд, я продолжила:
– Когда он приезжал, мы говорили о тебе, и о «Джи-Трансе», и о Деймоне с Габриэлем. Он дал понять, что у инспекции Альянса есть всё, чтобы испортить вам жизнь, но они не хотят этого делать. Потому что Грань Ис нужна Альянсу крепкой, богатой и боеспособной, чтобы стать первой преградой между демонами и Содружеством. Если я попрошу его об услуге, неофициально, он может получить на это официальное разрешение от начальства, а потом всё засекретить. Как он сделал с той записью нашего с Деймоном разговора, она до сих пор у меня, Райнир поставил на ней свою инспекторскую печать, и сказал, что я могу отправить конверт, если захочу убрать вас всех из Верхнего. А если не захочу, могу не отправлять. Но он точно знал, что я не захочу, он понял, как я к тебе отношусь. – Алан смотрел на меня очень внимательно, как будто обдумывал каждое слово и планировал свои действия на миллион шагов вперёд. Я сказала максимально уверенно: – Альянс поддержит тебя. Пока ты стоишь между ними и демонами – ты им очень полезен. Тебе не нужно никого просить, я этим займусь. Хочешь?
Он помолчал ещё какое-то время, потом медленно качнул головой:
– Я сейчас не в состоянии дать тебе ответ, голова вообще не варит, устал как собака. Давай я завтра об этом подумаю, может, с роднёй посоветуюсь, и скажу тебе, что мы решили.
– Как скажешь. Кушай и отдыхай, – он отпустил мою руку, осмотрел стол без особого энтузиазма, я сказала: – Не хочешь – не доедай. Могу подать десерт, могу отпустить с миром. Что выберешь?
Он посмотрел на меня с улыбкой и ответил:
– Конечно, десерт! Тебе помочь убрать?
– Давай.
Я встала к холодильнику, он собрал со стола посуду и свалил в раковину, увидел пятна на скатерти и замер – я это слышала, стоя к нему спиной, и слышала, как он попытался оттереть их бумажной салфеткой. Я сказала с иронией:
– Не трудись, это бесполезно.
– Ты видела?! – он обернулся, я всё ещё стояла спиной и смеялась.
– Конечно, видела, у эльфов глаза на затылке, ты не знал? Брось в стирку.
Он снял со стола скатерть и пошёл к корзине, тихо бурча на ходу: «Глаза у неё на затылке...», я продолжала смеяться. Достала новую скатерть, накрыла десерт и включила чайник, Алан вернулся, посмотрел на меня издалека, потом подошёл и обнял сзади, поцеловал в шею и прошептал на ухо:
– Я тебе обещаю, мы ещё устроим праздник по каждому поводу. И брачную ночь устроим такую красивую, что все рухнут.
– Кто «все»? Нас там будет только двое. Или я чего-то не знаю о традициях демонов?
Он сначала напрягся, потом понял, что я шучу, и рассмеялся:
– Мы и рухнем, вдвоём. Нам никто больше не нужен. Да?
Я не ответила, он опять прижался губами к моей шее, помолчал и тихо спросил:
– Или ты против? Если хочешь, сделаем всё по правилам, сначала свадьба, можно у вас там, потом всё остальное.
– Поздно уже, Алан. Если делать всё «по правилам», то так надо было делать изначально – ехать к моим родителям, делать предложение, назначать дату свадьбы, лучше через год, чтобы никто не усомнился в том, что у нас чистый духовный союз, а не скоропалительное подтягивание юридического статуса под физиологические обстоятельства.
Алан вздохнул и опять поцеловал меня в шею вместо ответа, я продолжила:
– А если мы начали всё делать «по правилам» демонов, где достаточно пальцем указать и сказать: «Моё», то так дальше и живи, поздно уже кому-то что-то доказывать.
Он опять вздохнул, я помолчала и продолжила:
– Все знают, что мы не просто вместе обедаем, мы уже на улице целовались, ты машину на всю ночь под моим общежитием оставлял, встречал меня после занятий – этого с головой хватит для того, чтобы «по правилам» эльфов уже ничего не получилось.
Он вздохнул ещё печальнее, глубоко вдохнул и шёпотом сказал:
– Принцесса, я тебе скажу честно, как на исповеди, потому что меня грызёт этот грех, если совсем откровенно... Я это всё знаю. Я не первый год на свете живу и я не сидел затворником в офисе всю жизнь, я общался с людьми и не раз наблюдал эти ритуальные танцы, и бывал на этих праздниках, даже у эльфов бывал, и всё это видел. И я знаю, что, по-хорошему, было бы неплохо это всё сделать. Но, честно, я не готов столько ждать. Я за эту неделю, блин, идиотскую, чуть не сдох. Почему ты мне не позвонила?
– Какую неделю?
– Между аукционом поэтическим и презентацией «Джи-Лайна» в голом храме.
– Телефонная связь в городе появилась после этой презентации.
– Да? Ну... у тебя были мои часы. Ты могла меня мысленно позвать и я бы пришёл.